Российско-китайские экономические отношения в интеграционном поле Евразии

Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 08-02-00346а

За почти шесть десятилетий существования Китайской Народной Республики (1949 г. — н/в) внешнеэкономическая стратегия этой страны претерпела существенную эволюцию, причем как целевых приоритетов, так и основных форм реализации, включая структуры источников финансирования и субъектов внешнеэкономической деятельности. Современная модификация данной стратегии, особенно после вступления КНР в ВТО (2001 г.), ас­социируется, как правило, с двумя взаимосвязанными, дополняющими друг друга, но раз­нонаправленными в пространственном отношении формами ВЭД, которые в традицион­ной для Китая образной манере обозначаются парными лозунгами-призывами — «привле­кать в страну» (инь цзиньлай, буквально: «направлять входить») и «выходить за рубеж» (цзоу чуцюй,, буквально: «выходить вовне»). Если первое из указанных направлений как курс на привлечение в КНР иностранных инвестиций по сути выражает собой весьма при­вычный атрибут открытой внешнеэкономической политики (кайфан чжэнцэ), проводимой вот уже более четверти века, то второе направление представляется, напротив, явно инно­вационным, выражающим резкую активизацию в последние годы курса на поощрение и развитие транснациональной хозяйственной деятельности китайских предприятий (чжунго цие куаго цзинъин).

Россия и Китай: институализация отношений

Россия занимает особое место во внешнеэкономической стратегии Китая. Действительно, РФ и КНР — две крупнейшие державы мира, соответственно по размерам территории и численности населения, постоянные члены Совета безопасности ООН, ближайшие страны-соседи с переходными экономиками, каждая из которых, однако, в условиях глобализации не является самодостаточной, имеет те или иные ресурсные ограничители экономического роста. В совокупности же они располагают взаимо-дополняющими геоэкономическими потенциалами и факторами хозяйствования, что и послужило фактически важнейшей предпосылкой их относительно быстрого политического сближения на рубеже XX-XXI вв.

Так, в 1989 г., в общемировом контексте окончания эпохи «холодной войны» и связан­ного с ней более чем 30-летнего периода советско-китайской политико-идеологической конфронтации, политические отношения между Россией (в составе СССР) и Китаем были официально нормализованы. В 1992 г. РФ и КНР идентифицировали друг друга как «дружественные государства», в 1994 — декларировали двусторонние отношения «конструктивного партнерства», в 1996 — на высшем государственном уровне заявили о строительстве «партнерских отношений стратегического взаимодействия», ориентированных на XXI в. Наконец, в 2001 г. долгосрочная политика стратегического партнерства между Россией и Китаем была легитимизирована в программном двустороннем документе — Договоре о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве.

В ходе строительства межгосударственных отношений стратегического партнерства Россия и Китай, однако, столкнулись с серьезными макроэкономическими трудностями, проявившимися на поверхности в форме асинхронности их политического и экономического сближения, но имевшими по сути глубинную внутреннюю подоплеку — радикальное несоответствие базовых трендов развития наших переходных экономик, а именно затянувшегося социально-экономического кризиса и рецессии 1990-х годов в России и довольно устойчивого и бурного экономического роста в реформенном Китае в 1980-2000-е годы. В результате этого несоответствия, в частности, кардинально изменилось соотношение «весовых категорий» наших стран как субъектов мировой экономики: составляя менее 40% по общему объему ВВП от уровня России в начале своего трансформацион­ного периода (1979 г.), Китай ныне превосходит ее по данному показателю уже более чем в 4 раза, продолжая наращивать этот разрыв и далее, в ходе решения очередной амбициозной национальной задачи учетверения ВВП в 2000-2020 гг.

Частичное преодоление Россией трансформационного спада и вступление ее в фазу восстановительного роста экономики в конце 1990 — начале 2000-х годов, с одной стороны, и продолжение «китайского экономического чуда», с другой, создают реальные предпосылки для сокращения пока еще очень глубокого разрыва между политическим и экономическим уровнями российско-китайского «стратегического партнерства», постепенного наполнения этого партнерства «реальным экономическим содержанием», к чему в последние годы неоднократно призывали руководители двух наших стран.

Рассмотрим под этим углом зрения современные российско-китайские экономические отношения (РКЭО), акцентируя внимание на таких их аспектах, как факторы баланса интересов сторон, задачи совершенствования механизма организации и основные формы РКЭО, характер воздействия стратегического партнерства России и Китая на региональные и трансрегиональные интеграционные процессы, а также высвечиваемые данным воздействием общие проблемы и противоречия указанных процессов.

РКЭО: факторы баланса интересов

Развитие двустороннего экономического сотрудничества должно быть взаимовыгод­ным, а значит — стремиться к достижению баланса внутренних и внешних, краткосрочных и перспективных интересов обеих сторон. С точки зрения современной нормативной практики внешнеэкономических связей — это аксиома, не требующая доказательств. В условиях современной России (а также стран СНГ), с одной стороны, и Китая, с другой, достижение баланса этих интересов порой представляет собой серьезную проблему и требует целенаправленных, четко мотивированных и скоординированных усилий заинтересованных сторон. Причем связано это как с внутренними, так и с внешними для наших стран объективными обстоятельствами.

В числе внешних обстоятельств и факторов целесообразно акцентировать внимание на следующих:

- в наших странах с переходными экономиками, как, впрочем, и во всем мире постепенно нарастает понимание рыночного хозяйства как общественно регулируемой социально-экономической системы (так называемой рыночной социосистемы. — термин авт.);

- в этой связи, как и в связи с глобализацией мировой экономики, вполне очевидна и тенденция к усилению роли государства и ряда транснациональных, межгосударственных организаций как макрорегуляторов национальных рыночных систем и постепенно формирующегося на их основе мирового рыночного хозяйства в целом;

- на современном этапе объективно усиливается системообразующая роль внешнеэкономи­ческого фактора, в том или ином виде опосредующего интеграцию трансформируемой переходной экономики в систему международного разделения труда (МРТ) и мировое ры­ночное хозяйство;

- мировое хозяйство постепенно переходит от индустриальной технологической цивилизации к постиндустриальной, что является наиболее общей предпосылкой все более четкого осознания руководством ряда стран с рыночной и переходной экономикой той истины, что для успешной интеграции в МРТ и достижения и/или стабильного сохранения «догоняющих» и/или опережающих темпов экономического роста необходимо строго увязывать приоритеты национальной структурной политики (и соответствующих структурных преобразований) с общемировой тенденцией повышения технологического уровня производства, активизации инновационных процессов в экономике;

- на примерах ряда стран-лидеров происходит осознание и того обстоятельства, что высокая инвестиционная активность как неизбежное условие «догоняющего» и опережающего экономического роста может быть во многом обеспечена за счет структурной перестройки и модернизации (а отнюдь не разрушения) механизма накопления, основанного на существенных государственных налоговых изъятиях и капиталовложениях, на жестком государственном — прямом и косвенном — контроле финансово-банковской сферы;

- как показывает практика, эффективность внешнеэкономической стратегии того или иного государства не может не зависеть от адекватного учета им доминирующих тенденций конъюнктуры мирового рынка, в том числе разнонаправленных, таких, в частности, как противоречивое сочетание падения цен на товары первичной обработки с сохранением монопольно высокого уровня цен на ряд исчерпываемых природных ресурсов, с одной стороны, и постепенное естественное удешевление техникоемких товаров, сочетающееся в то же время с относительным ростом цен на конкретный товар по мере возрастания его добавленной стоимости и наукоемкости, с другой;

- на нашей планете произошли и происходят радикальные геополитические и существенные геоэкономические перемены, напрямую связанные с утратой миром прежней биполярной структуры международных политических и экономических отношений, борьбой между монополярностью и мультиполярностью;

- все более дает о себе знать тенденция (несмотря на определенные «попятные движения", связанные, в частности, с финансовым кризисом 1997-1998 гг.) к переносу центра мировой экономической активности с Запада на Восток и, в частности, в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), ряд стран которого в последние десятилетия демонстрирует стабильный экономический рост на уровне «догоняющего", а затем и опережающего развития по отношению к промышленно развитым государствам Запада;

- в то же время постепенно происходит осознание в качестве существенных перспективных ограничителей указанного роста таких обстоятельств, как достаточно очевидная ресурсно-сырьевая малообеспеченность ряда стран АТР в XXI в., а также нарастающая острота экологического фактора в регионе и в мире в целом.

В числе внутренних факторов оптимизации баланса внешнеэкономических интере­сов РФ и КНР необходимо прежде всего обратить внимание на следующие аспекты общности и специфики наших стран, которые способствуют, или наоборот, затрудняют реализацию на практике известной концепции взаимодополняемости их ресурсно- экономических ком­плексов. К основным элементам общности можно отнести:

- переходный характер экономики — от планово-административной зависимости производителя от государства к регулируемой государством рыночной форме соединения и движения факторов производства;

- исторические предпосылки плодотворного в целом экономического сотрудничества, уходящие корнями в 50-60-е годы;

- большую протяженность общей границы (около 4300 км) и вытекающие из этого торгово-транспортные, коммуникационные и другие возможности;

- иные геоэкономические и геополитические факторы, объективно сближающие наши госу­дарства в исторически новых условиях многополярного мира.

Элементы специфики России и ряда стран СНГ (в сравнении с Китаем) включают в себя:

- сокращение экспортного потенциала в результате дезинтеграции СССР, распада существовавшей в его рамках территориально-производственной системы разделения труда, незагруженность или полную приостановку работы ряда крупных и средних экспортоориентированных предприятий, включая отрасли тяжелого и транспортного машиностроения, ВПК в 1990-е годы; вынужденный переход ряда преимущественно сырьедобывающих районов, например Дальнего Востока, на путь самообеспечения;

- недостаточно современную по основной массе составляющих, невыгодную в долгосрочном периоде структуру российского экспорта, характеризующуюся, в частности, унаследованной от СССР внешнеэкономической стратегией экспорта энергоносителей и других невосполнимых природных ресурсов, сырья и товаров с низкой добавленной стоимостью;

- все еще сохраняющиеся по целому спектру направлений лидирующие позиции российской науки в мире, сочетающиеся, к сожалению, с тем обстоятельством, что кризисное состояние отечественной инвестиционной сферы вплоть до 2004-2006 гг. не позволяло без поддержки извне своевременно внедрять высокие, по ряду параметров уникальные, технологии в производство и в массовом порядке налаживать эффективный выпуск конкурентоспособной на мировом рынке наукоемкой продукции (т.е. осуществлять только за собственный национальный счет полномасштабный технологический трансферт);

- перенасыщенность российского рынка импортными потребительскими товарами, отсутст­вие должной мотивации и достаточного государственного стимулирования отечественного производителя, работающего на импортозамещение.

В числе некоторых проблемных особенностей Китая, имеющих отношение к рассматриваемому предмету, необходимо выделить:

- демографическую проблему (перенаселенность, огромный ежегодный прирост населения — порядка 10-13 млн. чел. в 2000-е годы, избыточность трудовых ресурсов, значительную плотность населения, в частности в граничащих с РФ районах Северо-Востока КНР);

продовольственную проблему (слабость производственной базы сельского хозяйства, небольшой и постоянно сокращающийся земельный фонд, абсолютное преобладание ручного труда в растениеводстве, низкое производство продовольствия на душу населения);

- ресурсно-сырьевую проблему (являясь крупнейшим поставщиком каменного угля на мировой рынок — около 45% мирового экспорта — Китай в то же время уступает России по запасам нефти и газа почти в 35 раз; ожидаемое специалистами существенное сокращение природных ресурсов страны в ближайшие 10—20 лет является и должно стать мощным фактором, подталкивающим Китай к импорту соответствующего сырья и продукции его переработки из России);

- проблему интенсификации экономического роста, высокие темпы которого пока достига­ются преимущественно на экстенсивной основе, при низкой производительности живого труда, высокой энерго- и фондоемкости продукции;

- проблему качества экспортируемой продукции, неполного соответствия ее мировым стан­дартам, ведущую к ограниченной конкурентоспособности китайских товаров на мировом рынке, особенно в условиях превышения предложения над спросом;

- проблему повышения технико-технологического уровня производства, наукоемкости экс­портируемой продукции, обусловливающую, в частности, все еще сохраняющуюся заин­тересованность КНР в научно-техническом сотрудничестве с РФ.

Механизм организации и управления РКЭО

Достижение реального баланса национальных интересов сторон как условия эффективно­сти экономического сотрудничества России и Китая невозможно без совершенствования инфраструктуры внешнеэкономических связей, поиска путей взаимной адаптации нацио­нальных механизмов организации, управления и контроля экспортно-импортных опера­ций. Этот вопрос чрезвычайно важен в условиях специфичности наших переходных экономик, в силу чего он заслуживает особого внимания.

Действительно, известной особенностью РКЭО в 1990-е годы явилась вольная или не­вольная минимизация централизованной межправительственной торговли Россией, что в принципе можно рассматривать как рецессионно-кризисный фактор, одно из негативных проявлений чрезмерного дерегулирования государством всей экономики РФ в переходный период. Торгово-экономические отношения между РФ и КНР развивались и еще во многом продолжают развиваться за счет межрегиональной, приграничной, «челночной", теневой торговли по т.н. «серым схемам» и других форм децентрализованного обмена, на которые во второй половине указанного десятилетия в среднем приходилось не менее 80% взаимного товарооборота.

При этом значительную массу торговых операций на китайском рынке со стороны России осуществляют многочисленные самостоятельные разобщенные предприятия и мелкие фирмы, не располагающие ни диверсифицированной товарной номенклатурой, ни компе­тенцией в области специфики рынка в КНР и китайского менталитета. Такого рода экс­портеры нередко руководствуются краткосрочными интересами получения сиюминутной выгоды, конкурируют друг с другом, ведя торговлю российскими товарами по демпинго­вым ценам явно ниже мирового уровня. Подобная практика наносит существенный финансовый и моральный ущерб России. Страдают порой и китайские партнеры, далеко не уверенные в качестве товаров из РФ и стран СНГ, правовой защищенности заключенных контрактов и надежности конкретных сделок.

В то же время Китаю, в отличие от России, несмотря на большую продолжительность ре­форменного периода, удалось не только сохранить здоровый костяк механизма централи­зации своих ВЭС, но и усилить, модернизировать этот механизм применительно к запро­сам мирового рынка. На практике массе наших разрозненных субъектов ВЭС противо­стояла регулируемая государством система хорошо организованных провинциальных и межпровинциальных компаний, опирающихся на экономические комплексы соответствующих территорий, включающие экспортоориентированные предприятия всех форм собственности. Данные компании в 1990-е годы контролировали свыше 80% экспортно-импортных операций КНР. Функции общего госрегулирования их деятельности выполняет Министерство коммерции КНР, функции координации ВЭС — ряд общественно-государственных организаций.

В 2000-е годы, согласно известной китайской «Программе — 2010 г.", тенденция усовер­шенствования госрегулирования ВЭС и координации функционирования их субъектов получает в Китае дальнейшее развитие, связанное во многом со вступлением КНР в ВТО (2001 г.) и ускорившимся процессом либерализации прав отдельных предприятий на внешнеэкономическую деятельность. Так, активно создается система крупных, транснациональных по своему характеру, корпораций, ведущих экспортно-импортные операции с наукоемкой продукцией и конкурентоспособных на мировом рынке.

Таким образом, налицо явное несоответствие административно-организационных меха­низмов регулирования и координации ВЭС в России и Китае. Причем от этого несоответ­ствия (т.е. фактического дисбаланса и нестыковки инфраструктур ВЭС) в первую очередь, на наш взгляд, проигрывала Россия. В этом плане стоит указать и на прямые финансовые потери от продажи российских товаров в КНР по заниженным ценам, и на неадекватность обмена невосполнимых природных ресурсов на «ширпотреб", перенасыщенность россий­ского рынка китайскими потребительскими товарами низкого качества, и на торможение реализации ряда выгодных и перспективных для России крупных проектов, в частности вариантов технологического трансферта научных разработок РФ за счет китайских и тай­ваньских инвестиций, и на общее понижение «имиджа» России на китайском рынке, на незагруженность простаивающих российских предприятий вполне возможными китай­скими заказами, и на многое-многое другое.

Одним из реальных путей постепенного преодоления указанных дисбаланса и нестыковки инфраструктур ВЭС России и Китая может, на наш взгляд, стать активизация и диверси­фикация деятельности российских государственных и общественных организаций, при­званных осуществлять регулирование и координацию РКЭО. Сразу оговоримся при этом, что, если стоять на позициях реализма, то и речи быть не может о какой-либо быстрой си­ловой административно-командной централизации децентрализованной российской тор­говли силами этих организаций. Их задача в условиях переходной экономики состоит в другом — в преодолении разобщенности российских субъектов ВЭС, в обеспечении целенаправленной координации их деятельности на благо России посредством методов инсти­туционального, правового и финансового макрорегулирования, соответствующей мотива­ции и ориентации. Такой подход, в частности, можно рассматривать как форму рыночной централизации ВЭС в противовес ее устаревшему административно-командному аналогу.

В числе указанных выше организаций-координаторов РКЭО следует особо выделить Рос­сийско-Китайскую Комиссию по подготовке регулярных встреч глав правительств, Рос­сийско-китайский комитет дружбы, мира и развития, а также Российско-Китайский Центр торгово-экономического сотрудничества (РКЦ), Российско-Китайский Деловой совет и ряд других структур, созданных уже в 2000-е годы. В ряду выполняемых ими или плани­руемых к выполнению функций и задач, направленных на осуществление указанных выше целей, целесообразно было бы отметить следующие:

- участие в совершенствовании институционально-правовой базы организации российских ВЭС, в том числе за счет изучения и критической адаптации с учетом национальной специфики России позитивных элементов соответствующего мирового, в частности китайского, опыта;

- исследование и возможное конструктивное использование опыта создания и функционирования в странах АТР (прежде всего в Китае, Японии, Республике Корея, на Тайване) крупных национальных корпораций, осуществляющих экспорт наукоемкой продукции, конкурентоспособной на мировых рынках;

- совершенствование механизма обеспечения баланса интересов государства (Центра) и субъектов региональной и приграничной торговли, включая разработку соответствующей нормативной документации;

- создание мощного мотивационного механизма выдвижения конкретных проектов РКЭО отраслевыми и территориальными единицами, юридическими и частными лицами;

- разработку жесткого механизма-алгоритма экспертной оценки представляемых проектов силами высококвалифицированных правоведов, экономистов-международников, компетентных в реалиях современной переходной экономики и китайской специфике, способных выполнить строгий экономико-математический расчет краткосрочной и перспектив­ной эффективности того или иного проекта, учесть баланс российских и китайских интересов и разноплановые последствия реализации проекта;

- сосредоточение при этом на ускорении реализации масштабных проектов, от которых прежде всего зависит модернизация российской экономики, выход РФ на мировой рынок наукоемкой продукции, в частности на технологическом трансферте передовых российских научных разработок с участием китайских инвесторов, организации эффективных СЭЗ на территории РФ и т. д.;

- информационное обслуживание субъектов ВЭС, создание уникальной сети соответствующих банков данных, справочных изданий и иных информационных материалов.

Естественно, представленный здесь краткий перечень функций указанных организаций носит неполный характер и подлежит последующему совершенствованию и корректи­ровке, в том числе в связи с возможным повышением в будущем общественного статуса данных организаций и их роли в РКЭО.

Основные формы РКЭО: динамика и тенденции развития

Внешняя торговля является основным структурным элементом РКЭО, что отражает пока еще весьма невысокий общий уровень непосредственной (т.е. не опосредованной другими субъектами мировой экономики) взаимной интеграции экономик РФ и КНР. По мере преодоления экономикой России рецессионного синдрома в области двусто­ронней торговли после спада ее товарооборота в 1997 г. на 10,3% по сравнению с преды­дущим годом, а в 1998 г. — еще на 10,2%, вплоть до отметки 5,48 млрд.долл., с 1999 г. начался быстрый — и даже рекордно высокий в отдельные годы, но, главное, относительно стабильный — восстановительный рост, заметно превысивший среднемировые аналоги. В результате за пятилетие 1999-2003 гг. годовой торговый оборот увеличился до 15,7 млрд. долл., или в 2,75 раза, со среднегодовым темпом прироста 24,2%. При этом наивысший за 90-е годы уровень (7,7 млрд. долл.в 1993 г.) был превзойден более чем в 2 раза [i]. В дальней­шем темпы роста нашей торговли не только не снижались, но и превысили 25%-ный среднегодовой уровень, в результате чего в 1999-2007 гг. двусторонний товарооборот вырос почти в 7,3 раза, превысив 40 млрд. долл. Руководителями двух государств поставлена задача к 2010 г. довести товарооборот между Россией и Китаем до 60-80 млрд.долл. [ii].

Таким образом, типичная для прошлого десятилетия общая тенденция застоя в россий­ско-китайской торговле (с низкоамплитудными подъемами и спадами) ныне преодолена. Несмотря на рассмотренный выше рост торговли между РФ и КНР и довольно радужные прогнозы его продолжения, в целом, однако, современный уровень торгово-экономического взаимодействия между нашими великими державами остается пока весьма низким и далеко не соответствующим как их общим экономическим и ресурсным потенциалам, так и уровням их торговли с другими крупными странами мира, такими, например, как США и Япония. По общим объемам торгового сотрудничества Россия пока еще является лишь 8-м торговым партнером Китая, Китай — 4-м торговым партнером России [iii].

Развитие китайско-российской торговли, к сожалению, сдерживается и осложняется обострением ряда типичных для России структурно-экономических и технико-технологических проблем, в частности преимущественно сырьевым характером российского экс­порта в Китай, сокращением в последнем доли машин и оборудования (в 2001-2005 гг., например, с 28,7 до 2,2%). Симптоматично при этом, что в китайском экспорте в РФ аналогичная доля, напротив, постоянно возрастает (например, с 20,1 до 29,0% в 2005-2006 гг. при рекордном годовом приросте 72,7%).

Престижная для России задача продвижения на китайский рынок высокотехнологич­ных товаров пока относительно успешно решается лишь российским ВПК: среднегодовые доходы от экспорта в Китай российской военно-технической продукции в 2000-е годы превышают 1,5 млрд. долл.

Производственно-инвестиционные связи, в условиях глобализации, как свидетельствует мировая практика, являются более прогрессивной формой ВЭС, чем внешняя торговля, позволяя вовлечь в сферу международного обмена практически все факторы производства, включая труд, капитал, недвижимость, технологии, и обеспечить за счет этого непосредственную интеграцию национальных экономик стран-партнеров в едином производственном цикле. Опыт Китая вполне подтверждает эту закономерность: начиная с сере­дины 90-х годов уже более половины всего внешнеторгового оборота КНР приходится на такие формы производственной кооперации, как импорт сырья и полуфабрикатов, их переработка внутри страны и последующий экспорт, импорт технологий и т.д.. Именно в производственно-инвестиционной сфере, по мнению ведущих специалистов КНР и РФ, кроются значительные резервы роста масштабов РКЭО.

К сожалению, объемы наших взаимных инвестиций пока еще крайне недостаточны и далеки от своего потенциально возможного уровня. Так, в 2005 г. в Китае действовало 1848 российских и совместных предприятий (СП) с участием российского капитала с общим объемом накопленных контрактных инвестиций 1,4 млрд. долл.[iv] Они функционировали в таких отраслях, как обрабатывающая промышленность, производство стройматериалов, химическая промышленность, сборка и ремонт сельхозмашин, сфера питания. В России насчитывалось 657 действующих предприятий с участием китайского капитала с общим объемом накопленных инвестиций чуть менее 1 млрд. долл., действовавших преимущественно в торговой сфере. Подавляющее большинство российско-китайских СП, расположенных как в России, так и в Китае, относятся к категории мелких предприятий с небольшим размером уставного фонда, средние вложения иностранного контрагента в одно предприятие редко превышают 50-100 тыс. долл. Значительная часть этих предприятий редко прибегает к использованию банковского сопровождения своих текущих операций.

В этих обстоятельствах, обусловленных известными особенностями инвестиционного климата и развития предпринимательства в переходной экономике, вполне закономерна ориентация российского и китайского банковских сообществ не только и не столько на поддержку малого и среднего бизнеса, сколько на крупномасштабные совместные инве­стиционные проекты.

В частности, ресурсно-сырьевая проблема на фоне постоянного роста энергопотребления объективно подталкивает Китай к импорту углеводородов, древесины, другого сырья и продуктов его переработки из России. По оценкам, при существенном сокращении собст­венных природных ресурсов минимальные импортные потребности Китая к 2010 г. воз­растут по нефти до 150-180 млн. т, по газу — до 15-25 млрд. куб. м в год, к 2020 г. — соот­ветственно до 235-260 млн. т и 50-55 млрд. куб. м. В целом в настоящее время в той или иной форме технически прорабатывается более 10 проектов поставки российских углево­дородов и продуктов их переработки в Китай и другие страны АТР. Следует подчеркнуть, что реализация этих проектов требует масштабных капиталовложений и предполагает массированное инвестиционное участие крупнейших российских, китайских и других иностранных компаний и банков. Как было официально заявлено, Китай к 2020 г. готов вложить в разработку природных ресурсов России (в основном, Восточной, Западной Сибири и Якутии) не менее 12 млрд. долл.

Помимо импорта энергоносителей Китай заинтересован в обмене технологиями, в использовании российского научно-технического потенциала, относительно недорогой высококачественной техники и оборудования в областях энергетики, авиастроения, транспорта, металлургии, космонавтики, мирном использовании ядерной энергии, лазерной техники, а также в военно-техническом сотрудничестве. Российское оборудование, в частности, обладает рядом технологических преимуществ перед западными аналогами на китайском рынке, например, более легкой адаптацией к производственным условиям Китая в силу известных историко-экономических предпосылок, уходящих корнями в сотрудничество наших стран в 50-е — начале 60-х годов.

Системное воздействие РКЭО на интеграционные процессы в Восточной Азии и Евразии

Институализация отношений России и Китая как «стратегического партнерства в XXI веке» — это отнюдь не рецидив прежних союзнических отношений блокового, военно-по­литического характера, а весьма действенная политико-правовая форма активизации начальной пока еще стадии интеграции двух развивающихся рыночных экономик. Данная модель интеграции — это в то же время и составная часть многостороннего интеграционного процесса в АТР, Восточной Азии и Евразии, протекающего в формах взаимо­действия стран и территорий, во многом разнородных по уровням развития производи­тельных сил, демографическому и природно-ресурсному потенциалам, степени демокра­тизации общественных отношений и политическому устройству.

Развивающееся экономическое сотрудничество России и Китая, как часть влияет на целое, оказывает прямое и опосредованное системное воздействие на данный процесс. Оно также словно в зеркале отражает и выявляет многие «болевые точки» интеграции в ВА и ее субрегионах, такие как:

- внутреннюю ресурсно-сырьевую ограниченность экономического роста ряда стран — региональных лидеров;

- энергетическую проблему как наиболее типичную и общую для многих стран региона, проявляющуюся прежде всего в нарастающем дефиците доступных энергоносителей;

- транспортную проблему, точнее проблему транспортно-инфраструктурных ограничителей интеграционного роста, проявляющуюся, в частности, в чрезмерных транспортных из­держках по экспортно-импортным операциям у стран с высоким уровнем внешнеторговой зависимости экономики, отсутствии транспортной инфраструктуры, адекватной вызовам глобализации;

- недостаточность опоры только на двустороннее сотрудничество в реализации крупных строительно-инфраструктурных проектов, в частности проектов освоения нефтегазовых месторождений российских Сибири и Дальнего Востока; потребность в создании единого экономического пространства и его интернационализации на многосторонней интеграционной основе;

- недостаточную по сравнению с другими регионами мира институализацию интеграционного процесса, почти полное отсутствие многосторонних интеграционных соглашений, что уже явно не соответствует устойчивой тенденции к лидерству стран ВА по совокупному объему ВВП;

- рудименты политизации и идеологизации внешнеэкономических отношений, унаследованные от прежнего биполярного мирового устройства, эпохи «холодной войны».

* * *

Непосредственно вступая в интеграционный процесс в ВА, в частности начиная и раз­вивая совместно с Китаем, Японией и Южной Кореей реализацию масштабных проектов строительства нефте- и газопроводов, соединения местных железнодорожных магистра­лей с Транссибом, формирования звеньев единой региональной энергосистемы и т.д., Рос­сия идентифицирует себя как евразийская держава, которая находится на стыке взаимо­действия двух мировых региональных интеграционных центров — Европейского союза (ЕС) и стран АТР. Восстанавливая свое собственное единое экономическое пространство и усиливая присутствие в Азии, она получает уникальный исторический шанс стать субъ­ектом и посредствующим звеном экономической, политической и цивилизационной интеграции Евразии.

---

[i] Рассчитано по: Чжунго тунцзи няньцзянь — 2007. (Статистический ежегодник Китая за 2007 г.). Пекин, 2007; www.infochina.ru.

[ii] Данные и расчет по данным: Россия и Китай. Новые рубежи сотрудничества. — www.infochina.ru; www.stats.gov.cn/english.

[iii] Жэньминь жибао.--2007. — 6 марта.

[iv] Российские данные. По данным Министерства коммерции КНР, реально функционировали из них лишь 944 предприятия с суммарным объемом российских инвестиций 100 млн. долл.