Российско-китайские экономические отношения в интеграционном поле Евразии
Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 08-02-00346а
За почти шесть десятилетий существования Китайской Народной Республики (1949 г. — н/в) внешнеэкономическая стратегия этой страны претерпела существенную эволюцию, причем как целевых приоритетов, так и основных форм реализации, включая структуры источников финансирования и субъектов внешнеэкономической деятельности. Современная модификация данной стратегии, особенно после вступления КНР в ВТО (2001 г.), ассоциируется, как правило, с двумя взаимосвязанными, дополняющими друг друга, но разнонаправленными в пространственном отношении формами ВЭД, которые в традиционной для Китая образной манере обозначаются парными лозунгами-призывами — «привлекать в страну» (инь цзиньлай, буквально: «направлять входить») и «выходить за рубеж» (цзоу чуцюй,, буквально: «выходить вовне»). Если первое из указанных направлений как курс на привлечение в КНР иностранных инвестиций по сути выражает собой весьма привычный атрибут открытой внешнеэкономической политики (кайфан чжэнцэ), проводимой вот уже более четверти века, то второе направление представляется, напротив, явно инновационным, выражающим резкую активизацию в последние годы курса на поощрение и развитие транснациональной хозяйственной деятельности китайских предприятий (чжунго цие куаго цзинъин).
Россия и Китай: институализация отношений
Россия занимает особое место во внешнеэкономической стратегии Китая. Действительно, РФ и КНР — две крупнейшие державы мира, соответственно по размерам территории и численности населения, постоянные члены Совета безопасности ООН, ближайшие страны-соседи с переходными экономиками, каждая из которых, однако, в условиях глобализации не является самодостаточной, имеет те или иные ресурсные ограничители экономического роста. В совокупности же они располагают взаимо-дополняющими геоэкономическими потенциалами и факторами хозяйствования, что и послужило фактически важнейшей предпосылкой их относительно быстрого политического сближения на рубеже XX-XXI вв.
Так, в 1989 г., в общемировом контексте окончания эпохи «холодной войны» и связанного с ней более чем 30-летнего периода советско-китайской политико-идеологической конфронтации, политические отношения между Россией (в составе СССР) и Китаем были официально нормализованы. В 1992 г. РФ и КНР идентифицировали друг друга как «дружественные государства», в 1994 — декларировали двусторонние отношения «конструктивного партнерства», в 1996 — на высшем государственном уровне заявили о строительстве «партнерских отношений стратегического взаимодействия», ориентированных на XXI в. Наконец, в 2001 г. долгосрочная политика стратегического партнерства между Россией и Китаем была легитимизирована в программном двустороннем документе — Договоре о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве.
В ходе строительства межгосударственных отношений стратегического партнерства Россия и Китай, однако, столкнулись с серьезными макроэкономическими трудностями, проявившимися на поверхности в форме асинхронности их политического и экономического сближения, но имевшими по сути глубинную внутреннюю подоплеку — радикальное несоответствие базовых трендов развития наших переходных экономик, а именно затянувшегося социально-экономического кризиса и рецессии 1990-х годов в России и довольно устойчивого и бурного экономического роста в реформенном Китае в 1980-2000-е годы. В результате этого несоответствия, в частности, кардинально изменилось соотношение «весовых категорий» наших стран как субъектов мировой экономики: составляя менее 40% по общему объему ВВП от уровня России в начале своего трансформационного периода (1979 г.), Китай ныне превосходит ее по данному показателю уже более чем в 4 раза, продолжая наращивать этот разрыв и далее, в ходе решения очередной амбициозной национальной задачи учетверения ВВП в 2000-2020 гг.
Частичное преодоление Россией трансформационного спада и вступление ее в фазу восстановительного роста экономики в конце 1990 — начале 2000-х годов, с одной стороны, и продолжение «китайского экономического чуда», с другой, создают реальные предпосылки для сокращения пока еще очень глубокого разрыва между политическим и экономическим уровнями российско-китайского «стратегического партнерства», постепенного наполнения этого партнерства «реальным экономическим содержанием», к чему в последние годы неоднократно призывали руководители двух наших стран.
Рассмотрим под этим углом зрения современные российско-китайские экономические отношения (РКЭО), акцентируя внимание на таких их аспектах, как факторы баланса интересов сторон, задачи совершенствования механизма организации и основные формы РКЭО, характер воздействия стратегического партнерства России и Китая на региональные и трансрегиональные интеграционные процессы, а также высвечиваемые данным воздействием общие проблемы и противоречия указанных процессов.
РКЭО: факторы баланса интересов
Развитие двустороннего экономического сотрудничества должно быть взаимовыгодным, а значит — стремиться к достижению баланса внутренних и внешних, краткосрочных и перспективных интересов обеих сторон. С точки зрения современной нормативной практики внешнеэкономических связей — это аксиома, не требующая доказательств. В условиях современной России (а также стран СНГ), с одной стороны, и Китая, с другой, достижение баланса этих интересов порой представляет собой серьезную проблему и требует целенаправленных, четко мотивированных и скоординированных усилий заинтересованных сторон. Причем связано это как с внутренними, так и с внешними для наших стран объективными обстоятельствами.
В числе внешних обстоятельств и факторов целесообразно акцентировать внимание на следующих:
- в наших странах с переходными экономиками, как, впрочем, и во всем мире постепенно нарастает понимание рыночного хозяйства как общественно регулируемой социально-экономической системы (так называемой рыночной социосистемы. — термин авт.);
- в этой связи, как и в связи с глобализацией мировой экономики, вполне очевидна и тенденция к усилению роли государства и ряда транснациональных, межгосударственных организаций как макрорегуляторов национальных рыночных систем и постепенно формирующегося на их основе мирового рыночного хозяйства в целом;
- на современном этапе объективно усиливается системообразующая роль внешнеэкономического фактора, в том или ином виде опосредующего интеграцию трансформируемой переходной экономики в систему международного разделения труда (МРТ) и мировое рыночное хозяйство;
- мировое хозяйство постепенно переходит от индустриальной технологической цивилизации к постиндустриальной, что является наиболее общей предпосылкой все более четкого осознания руководством ряда стран с рыночной и переходной экономикой той истины, что для успешной интеграции в МРТ и достижения и/или стабильного сохранения «догоняющих» и/или опережающих темпов экономического роста необходимо строго увязывать приоритеты национальной структурной политики (и соответствующих структурных преобразований) с общемировой тенденцией повышения технологического уровня производства, активизации инновационных процессов в экономике;
- на примерах ряда стран-лидеров происходит осознание и того обстоятельства, что высокая инвестиционная активность как неизбежное условие «догоняющего» и опережающего экономического роста может быть во многом обеспечена за счет структурной перестройки и модернизации (а отнюдь не разрушения) механизма накопления, основанного на существенных государственных налоговых изъятиях и капиталовложениях, на жестком государственном — прямом и косвенном — контроле финансово-банковской сферы;
- как показывает практика, эффективность внешнеэкономической стратегии того или иного государства не может не зависеть от адекватного учета им доминирующих тенденций конъюнктуры мирового рынка, в том числе разнонаправленных, таких, в частности, как противоречивое сочетание падения цен на товары первичной обработки с сохранением монопольно высокого уровня цен на ряд исчерпываемых природных ресурсов, с одной стороны, и постепенное естественное удешевление техникоемких товаров, сочетающееся в то же время с относительным ростом цен на конкретный товар по мере возрастания его добавленной стоимости и наукоемкости, с другой;
- на нашей планете произошли и происходят радикальные геополитические и существенные геоэкономические перемены, напрямую связанные с утратой миром прежней биполярной структуры международных политических и экономических отношений, борьбой между монополярностью и мультиполярностью;
- все более дает о себе знать тенденция (несмотря на определенные «попятные движения", связанные, в частности, с финансовым кризисом 1997-1998 гг.) к переносу центра мировой экономической активности с Запада на Восток и, в частности, в Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР), ряд стран которого в последние десятилетия демонстрирует стабильный экономический рост на уровне «догоняющего", а затем и опережающего развития по отношению к промышленно развитым государствам Запада;
- в то же время постепенно происходит осознание в качестве существенных перспективных ограничителей указанного роста таких обстоятельств, как достаточно очевидная ресурсно-сырьевая малообеспеченность ряда стран АТР в XXI в., а также нарастающая острота экологического фактора в регионе и в мире в целом.
В числе внутренних факторов оптимизации баланса внешнеэкономических интересов РФ и КНР необходимо прежде всего обратить внимание на следующие аспекты общности и специфики наших стран, которые способствуют, или наоборот, затрудняют реализацию на практике известной концепции взаимодополняемости их ресурсно- экономических комплексов. К основным элементам общности можно отнести:
- переходный характер экономики — от планово-административной зависимости производителя от государства к регулируемой государством рыночной форме соединения и движения факторов производства;
- исторические предпосылки плодотворного в целом экономического сотрудничества, уходящие корнями в 50-60-е годы;
- большую протяженность общей границы (около 4300 км) и вытекающие из этого торгово-транспортные, коммуникационные и другие возможности;
- иные геоэкономические и геополитические факторы, объективно сближающие наши государства в исторически новых условиях многополярного мира.
Элементы специфики России и ряда стран СНГ (в сравнении с Китаем) включают в себя:
- сокращение экспортного потенциала в результате дезинтеграции СССР, распада существовавшей в его рамках территориально-производственной системы разделения труда, незагруженность или полную приостановку работы ряда крупных и средних экспортоориентированных предприятий, включая отрасли тяжелого и транспортного машиностроения, ВПК в 1990-е годы; вынужденный переход ряда преимущественно сырьедобывающих районов, например Дальнего Востока, на путь самообеспечения;
- недостаточно современную по основной массе составляющих, невыгодную в долгосрочном периоде структуру российского экспорта, характеризующуюся, в частности, унаследованной от СССР внешнеэкономической стратегией экспорта энергоносителей и других невосполнимых природных ресурсов, сырья и товаров с низкой добавленной стоимостью;
- все еще сохраняющиеся по целому спектру направлений лидирующие позиции российской науки в мире, сочетающиеся, к сожалению, с тем обстоятельством, что кризисное состояние отечественной инвестиционной сферы вплоть до 2004-2006 гг. не позволяло без поддержки извне своевременно внедрять высокие, по ряду параметров уникальные, технологии в производство и в массовом порядке налаживать эффективный выпуск конкурентоспособной на мировом рынке наукоемкой продукции (т.е. осуществлять только за собственный национальный счет полномасштабный технологический трансферт);
- перенасыщенность российского рынка импортными потребительскими товарами, отсутствие должной мотивации и достаточного государственного стимулирования отечественного производителя, работающего на импортозамещение.
В числе некоторых проблемных особенностей Китая, имеющих отношение к рассматриваемому предмету, необходимо выделить:
- демографическую проблему (перенаселенность, огромный ежегодный прирост населения — порядка 10-13 млн. чел. в 2000-е годы, избыточность трудовых ресурсов, значительную плотность населения, в частности в граничащих с РФ районах Северо-Востока КНР);
продовольственную проблему (слабость производственной базы сельского хозяйства, небольшой и постоянно сокращающийся земельный фонд, абсолютное преобладание ручного труда в растениеводстве, низкое производство продовольствия на душу населения);
- ресурсно-сырьевую проблему (являясь крупнейшим поставщиком каменного угля на мировой рынок — около 45% мирового экспорта — Китай в то же время уступает России по запасам нефти и газа почти в 35 раз; ожидаемое специалистами существенное сокращение природных ресурсов страны в ближайшие 10—20 лет является и должно стать мощным фактором, подталкивающим Китай к импорту соответствующего сырья и продукции его переработки из России);
- проблему интенсификации экономического роста, высокие темпы которого пока достигаются преимущественно на экстенсивной основе, при низкой производительности живого труда, высокой энерго- и фондоемкости продукции;
- проблему качества экспортируемой продукции, неполного соответствия ее мировым стандартам, ведущую к ограниченной конкурентоспособности китайских товаров на мировом рынке, особенно в условиях превышения предложения над спросом;
- проблему повышения технико-технологического уровня производства, наукоемкости экспортируемой продукции, обусловливающую, в частности, все еще сохраняющуюся заинтересованность КНР в научно-техническом сотрудничестве с РФ.
Механизм организации и управления РКЭО
Достижение реального баланса национальных интересов сторон как условия эффективности экономического сотрудничества России и Китая невозможно без совершенствования инфраструктуры внешнеэкономических связей, поиска путей взаимной адаптации национальных механизмов организации, управления и контроля экспортно-импортных операций. Этот вопрос чрезвычайно важен в условиях специфичности наших переходных экономик, в силу чего он заслуживает особого внимания.
Действительно, известной особенностью РКЭО в 1990-е годы явилась вольная или невольная минимизация централизованной межправительственной торговли Россией, что в принципе можно рассматривать как рецессионно-кризисный фактор, одно из негативных проявлений чрезмерного дерегулирования государством всей экономики РФ в переходный период. Торгово-экономические отношения между РФ и КНР развивались и еще во многом продолжают развиваться за счет межрегиональной, приграничной, «челночной", теневой торговли по т.н. «серым схемам» и других форм децентрализованного обмена, на которые во второй половине указанного десятилетия в среднем приходилось не менее 80% взаимного товарооборота.
При этом значительную массу торговых операций на китайском рынке со стороны России осуществляют многочисленные самостоятельные разобщенные предприятия и мелкие фирмы, не располагающие ни диверсифицированной товарной номенклатурой, ни компетенцией в области специфики рынка в КНР и китайского менталитета. Такого рода экспортеры нередко руководствуются краткосрочными интересами получения сиюминутной выгоды, конкурируют друг с другом, ведя торговлю российскими товарами по демпинговым ценам явно ниже мирового уровня. Подобная практика наносит существенный финансовый и моральный ущерб России. Страдают порой и китайские партнеры, далеко не уверенные в качестве товаров из РФ и стран СНГ, правовой защищенности заключенных контрактов и надежности конкретных сделок.
В то же время Китаю, в отличие от России, несмотря на большую продолжительность реформенного периода, удалось не только сохранить здоровый костяк механизма централизации своих ВЭС, но и усилить, модернизировать этот механизм применительно к запросам мирового рынка. На практике массе наших разрозненных субъектов ВЭС противостояла регулируемая государством система хорошо организованных провинциальных и межпровинциальных компаний, опирающихся на экономические комплексы соответствующих территорий, включающие экспортоориентированные предприятия всех форм собственности. Данные компании в 1990-е годы контролировали свыше 80% экспортно-импортных операций КНР. Функции общего госрегулирования их деятельности выполняет Министерство коммерции КНР, функции координации ВЭС — ряд общественно-государственных организаций.
В 2000-е годы, согласно известной китайской «Программе — 2010 г.", тенденция усовершенствования госрегулирования ВЭС и координации функционирования их субъектов получает в Китае дальнейшее развитие, связанное во многом со вступлением КНР в ВТО (2001 г.) и ускорившимся процессом либерализации прав отдельных предприятий на внешнеэкономическую деятельность. Так, активно создается система крупных, транснациональных по своему характеру, корпораций, ведущих экспортно-импортные операции с наукоемкой продукцией и конкурентоспособных на мировом рынке.
Таким образом, налицо явное несоответствие административно-организационных механизмов регулирования и координации ВЭС в России и Китае. Причем от этого несоответствия (т.е. фактического дисбаланса и нестыковки инфраструктур ВЭС) в первую очередь, на наш взгляд, проигрывала Россия. В этом плане стоит указать и на прямые финансовые потери от продажи российских товаров в КНР по заниженным ценам, и на неадекватность обмена невосполнимых природных ресурсов на «ширпотреб", перенасыщенность российского рынка китайскими потребительскими товарами низкого качества, и на торможение реализации ряда выгодных и перспективных для России крупных проектов, в частности вариантов технологического трансферта научных разработок РФ за счет китайских и тайваньских инвестиций, и на общее понижение «имиджа» России на китайском рынке, на незагруженность простаивающих российских предприятий вполне возможными китайскими заказами, и на многое-многое другое.
Одним из реальных путей постепенного преодоления указанных дисбаланса и нестыковки инфраструктур ВЭС России и Китая может, на наш взгляд, стать активизация и диверсификация деятельности российских государственных и общественных организаций, призванных осуществлять регулирование и координацию РКЭО. Сразу оговоримся при этом, что, если стоять на позициях реализма, то и речи быть не может о какой-либо быстрой силовой административно-командной централизации децентрализованной российской торговли силами этих организаций. Их задача в условиях переходной экономики состоит в другом — в преодолении разобщенности российских субъектов ВЭС, в обеспечении целенаправленной координации их деятельности на благо России посредством методов институционального, правового и финансового макрорегулирования, соответствующей мотивации и ориентации. Такой подход, в частности, можно рассматривать как форму рыночной централизации ВЭС в противовес ее устаревшему административно-командному аналогу.
В числе указанных выше организаций-координаторов РКЭО следует особо выделить Российско-Китайскую Комиссию по подготовке регулярных встреч глав правительств, Российско-китайский комитет дружбы, мира и развития, а также Российско-Китайский Центр торгово-экономического сотрудничества (РКЦ), Российско-Китайский Деловой совет и ряд других структур, созданных уже в 2000-е годы. В ряду выполняемых ими или планируемых к выполнению функций и задач, направленных на осуществление указанных выше целей, целесообразно было бы отметить следующие:
- участие в совершенствовании институционально-правовой базы организации российских ВЭС, в том числе за счет изучения и критической адаптации с учетом национальной специфики России позитивных элементов соответствующего мирового, в частности китайского, опыта;
- исследование и возможное конструктивное использование опыта создания и функционирования в странах АТР (прежде всего в Китае, Японии, Республике Корея, на Тайване) крупных национальных корпораций, осуществляющих экспорт наукоемкой продукции, конкурентоспособной на мировых рынках;
- совершенствование механизма обеспечения баланса интересов государства (Центра) и субъектов региональной и приграничной торговли, включая разработку соответствующей нормативной документации;
- создание мощного мотивационного механизма выдвижения конкретных проектов РКЭО отраслевыми и территориальными единицами, юридическими и частными лицами;
- разработку жесткого механизма-алгоритма экспертной оценки представляемых проектов силами высококвалифицированных правоведов, экономистов-международников, компетентных в реалиях современной переходной экономики и китайской специфике, способных выполнить строгий экономико-математический расчет краткосрочной и перспективной эффективности того или иного проекта, учесть баланс российских и китайских интересов и разноплановые последствия реализации проекта;
- сосредоточение при этом на ускорении реализации масштабных проектов, от которых прежде всего зависит модернизация российской экономики, выход РФ на мировой рынок наукоемкой продукции, в частности на технологическом трансферте передовых российских научных разработок с участием китайских инвесторов, организации эффективных СЭЗ на территории РФ и т. д.;
- информационное обслуживание субъектов ВЭС, создание уникальной сети соответствующих банков данных, справочных изданий и иных информационных материалов.
Естественно, представленный здесь краткий перечень функций указанных организаций носит неполный характер и подлежит последующему совершенствованию и корректировке, в том числе в связи с возможным повышением в будущем общественного статуса данных организаций и их роли в РКЭО.
Основные формы РКЭО: динамика и тенденции развития
Внешняя торговля является основным структурным элементом РКЭО, что отражает пока еще весьма невысокий общий уровень непосредственной (т.е. не опосредованной другими субъектами мировой экономики) взаимной интеграции экономик РФ и КНР. По мере преодоления экономикой России рецессионного синдрома в области двусторонней торговли после спада ее товарооборота в 1997 г. на 10,3% по сравнению с предыдущим годом, а в 1998 г. — еще на 10,2%, вплоть до отметки 5,48 млрд.долл., с 1999 г. начался быстрый — и даже рекордно высокий в отдельные годы, но, главное, относительно стабильный — восстановительный рост, заметно превысивший среднемировые аналоги. В результате за пятилетие 1999-2003 гг. годовой торговый оборот увеличился до 15,7 млрд. долл., или в 2,75 раза, со среднегодовым темпом прироста 24,2%. При этом наивысший за 90-е годы уровень (7,7 млрд. долл.в 1993 г.) был превзойден более чем в 2 раза [i]. В дальнейшем темпы роста нашей торговли не только не снижались, но и превысили 25%-ный среднегодовой уровень, в результате чего в 1999-2007 гг. двусторонний товарооборот вырос почти в 7,3 раза, превысив 40 млрд. долл. Руководителями двух государств поставлена задача к 2010 г. довести товарооборот между Россией и Китаем до 60-80 млрд.долл. [ii].
Таким образом, типичная для прошлого десятилетия общая тенденция застоя в российско-китайской торговле (с низкоамплитудными подъемами и спадами) ныне преодолена. Несмотря на рассмотренный выше рост торговли между РФ и КНР и довольно радужные прогнозы его продолжения, в целом, однако, современный уровень торгово-экономического взаимодействия между нашими великими державами остается пока весьма низким и далеко не соответствующим как их общим экономическим и ресурсным потенциалам, так и уровням их торговли с другими крупными странами мира, такими, например, как США и Япония. По общим объемам торгового сотрудничества Россия пока еще является лишь 8-м торговым партнером Китая, Китай — 4-м торговым партнером России [iii].
Развитие китайско-российской торговли, к сожалению, сдерживается и осложняется обострением ряда типичных для России структурно-экономических и технико-технологических проблем, в частности преимущественно сырьевым характером российского экспорта в Китай, сокращением в последнем доли машин и оборудования (в 2001-2005 гг., например, с 28,7 до 2,2%). Симптоматично при этом, что в китайском экспорте в РФ аналогичная доля, напротив, постоянно возрастает (например, с 20,1 до 29,0% в 2005-2006 гг. при рекордном годовом приросте 72,7%).
Престижная для России задача продвижения на китайский рынок высокотехнологичных товаров пока относительно успешно решается лишь российским ВПК: среднегодовые доходы от экспорта в Китай российской военно-технической продукции в 2000-е годы превышают 1,5 млрд. долл.
Производственно-инвестиционные связи, в условиях глобализации, как свидетельствует мировая практика, являются более прогрессивной формой ВЭС, чем внешняя торговля, позволяя вовлечь в сферу международного обмена практически все факторы производства, включая труд, капитал, недвижимость, технологии, и обеспечить за счет этого непосредственную интеграцию национальных экономик стран-партнеров в едином производственном цикле. Опыт Китая вполне подтверждает эту закономерность: начиная с середины 90-х годов уже более половины всего внешнеторгового оборота КНР приходится на такие формы производственной кооперации, как импорт сырья и полуфабрикатов, их переработка внутри страны и последующий экспорт, импорт технологий и т.д.. Именно в производственно-инвестиционной сфере, по мнению ведущих специалистов КНР и РФ, кроются значительные резервы роста масштабов РКЭО.
К сожалению, объемы наших взаимных инвестиций пока еще крайне недостаточны и далеки от своего потенциально возможного уровня. Так, в 2005 г. в Китае действовало 1848 российских и совместных предприятий (СП) с участием российского капитала с общим объемом накопленных контрактных инвестиций 1,4 млрд. долл.[iv] Они функционировали в таких отраслях, как обрабатывающая промышленность, производство стройматериалов, химическая промышленность, сборка и ремонт сельхозмашин, сфера питания. В России насчитывалось 657 действующих предприятий с участием китайского капитала с общим объемом накопленных инвестиций чуть менее 1 млрд. долл., действовавших преимущественно в торговой сфере. Подавляющее большинство российско-китайских СП, расположенных как в России, так и в Китае, относятся к категории мелких предприятий с небольшим размером уставного фонда, средние вложения иностранного контрагента в одно предприятие редко превышают 50-100 тыс. долл. Значительная часть этих предприятий редко прибегает к использованию банковского сопровождения своих текущих операций.
В этих обстоятельствах, обусловленных известными особенностями инвестиционного климата и развития предпринимательства в переходной экономике, вполне закономерна ориентация российского и китайского банковских сообществ не только и не столько на поддержку малого и среднего бизнеса, сколько на крупномасштабные совместные инвестиционные проекты.
В частности, ресурсно-сырьевая проблема на фоне постоянного роста энергопотребления объективно подталкивает Китай к импорту углеводородов, древесины, другого сырья и продуктов его переработки из России. По оценкам, при существенном сокращении собственных природных ресурсов минимальные импортные потребности Китая к 2010 г. возрастут по нефти до 150-180 млн. т, по газу — до 15-25 млрд. куб. м в год, к 2020 г. — соответственно до 235-260 млн. т и 50-55 млрд. куб. м. В целом в настоящее время в той или иной форме технически прорабатывается более 10 проектов поставки российских углеводородов и продуктов их переработки в Китай и другие страны АТР. Следует подчеркнуть, что реализация этих проектов требует масштабных капиталовложений и предполагает массированное инвестиционное участие крупнейших российских, китайских и других иностранных компаний и банков. Как было официально заявлено, Китай к 2020 г. готов вложить в разработку природных ресурсов России (в основном, Восточной, Западной Сибири и Якутии) не менее 12 млрд. долл.
Помимо импорта энергоносителей Китай заинтересован в обмене технологиями, в использовании российского научно-технического потенциала, относительно недорогой высококачественной техники и оборудования в областях энергетики, авиастроения, транспорта, металлургии, космонавтики, мирном использовании ядерной энергии, лазерной техники, а также в военно-техническом сотрудничестве. Российское оборудование, в частности, обладает рядом технологических преимуществ перед западными аналогами на китайском рынке, например, более легкой адаптацией к производственным условиям Китая в силу известных историко-экономических предпосылок, уходящих корнями в сотрудничество наших стран в 50-е — начале 60-х годов.
Системное воздействие РКЭО на интеграционные процессы в Восточной Азии и Евразии
Институализация отношений России и Китая как «стратегического партнерства в XXI веке» — это отнюдь не рецидив прежних союзнических отношений блокового, военно-политического характера, а весьма действенная политико-правовая форма активизации начальной пока еще стадии интеграции двух развивающихся рыночных экономик. Данная модель интеграции — это в то же время и составная часть многостороннего интеграционного процесса в АТР, Восточной Азии и Евразии, протекающего в формах взаимодействия стран и территорий, во многом разнородных по уровням развития производительных сил, демографическому и природно-ресурсному потенциалам, степени демократизации общественных отношений и политическому устройству.
Развивающееся экономическое сотрудничество России и Китая, как часть влияет на целое, оказывает прямое и опосредованное системное воздействие на данный процесс. Оно также словно в зеркале отражает и выявляет многие «болевые точки» интеграции в ВА и ее субрегионах, такие как:
- внутреннюю ресурсно-сырьевую ограниченность экономического роста ряда стран — региональных лидеров;
- энергетическую проблему как наиболее типичную и общую для многих стран региона, проявляющуюся прежде всего в нарастающем дефиците доступных энергоносителей;
- транспортную проблему, точнее проблему транспортно-инфраструктурных ограничителей интеграционного роста, проявляющуюся, в частности, в чрезмерных транспортных издержках по экспортно-импортным операциям у стран с высоким уровнем внешнеторговой зависимости экономики, отсутствии транспортной инфраструктуры, адекватной вызовам глобализации;
- недостаточность опоры только на двустороннее сотрудничество в реализации крупных строительно-инфраструктурных проектов, в частности проектов освоения нефтегазовых месторождений российских Сибири и Дальнего Востока; потребность в создании единого экономического пространства и его интернационализации на многосторонней интеграционной основе;
- недостаточную по сравнению с другими регионами мира институализацию интеграционного процесса, почти полное отсутствие многосторонних интеграционных соглашений, что уже явно не соответствует устойчивой тенденции к лидерству стран ВА по совокупному объему ВВП;
- рудименты политизации и идеологизации внешнеэкономических отношений, унаследованные от прежнего биполярного мирового устройства, эпохи «холодной войны».
* * *
Непосредственно вступая в интеграционный процесс в ВА, в частности начиная и развивая совместно с Китаем, Японией и Южной Кореей реализацию масштабных проектов строительства нефте- и газопроводов, соединения местных железнодорожных магистралей с Транссибом, формирования звеньев единой региональной энергосистемы и т.д., Россия идентифицирует себя как евразийская держава, которая находится на стыке взаимодействия двух мировых региональных интеграционных центров — Европейского союза (ЕС) и стран АТР. Восстанавливая свое собственное единое экономическое пространство и усиливая присутствие в Азии, она получает уникальный исторический шанс стать субъектом и посредствующим звеном экономической, политической и цивилизационной интеграции Евразии.
[i] Рассчитано по: Чжунго тунцзи няньцзянь — 2007. (Статистический ежегодник Китая за 2007 г.). Пекин, 2007; www.infochina.ru.
[ii] Данные и расчет по данным: Россия и Китай. Новые рубежи сотрудничества. — www.infochina.ru; www.stats.gov.cn/english.
[iii] Жэньминь жибао.--2007. — 6 марта.
[iv] Российские данные. По данным Министерства коммерции КНР, реально функционировали из них лишь 944 предприятия с суммарным объемом российских инвестиций 100 млн. долл.