Китай: догоняющее развитие как антикризисный фактор

Статья подготовлена при поддержке РГНФ, проект № 08-02-00346а

Китай — признанный лидер среди стран догоняющего развития, как по темпам роста, так и по роли в мировой экономике. За три десятилетия реформ (1979-2008 гг.) ВВП КНР вырос почти в 15 раз, а среднедушевые доходы населения — в 7,5 раз. Уже в 1995 г. Китай по объему ВВП, исчисленному по паритету покупательной способности валют (ППС), вышел на 2-е место в мире, обойдя Японию; в 2008 г. ему удалось, обойдя Германию, выйти на 3-е место в мире и по объему ВВП, подсчитанному по официальному обменному курсу.

За годы реформ и дореформенного развития Китайская Народная Республика, неоднократно сталкивалась с серьезными трудностями и вызовами, обусловленными для нее причинами как внешнего, так и внутреннего порядка. Одним из таких вызовов был, несомненно, азиатский валютно-финансовый кризис 1997-1998 гг. Не меньшие, а, возможно, и гораздо большие угрозы и перемены для стабильного и в целом успешного догоняющего — а по ряду параметров — и опережающего экономического развития Китая может принести и нынешний, стартовавший осенью 2008 г., финансово-экономический кризис, в орбиту влияния которого в условиях глобализации втягивается все большая часть не только мелких и средних, но и крупнейших экономик мира. Насколько прочной и устойчивой окажется перед лицом нарастающего мирового кризиса китайская модель социально-экономического развития? Рассмотрим в данном общем ракурсе некоторые наиболее основные и значимые, на наш взгляд, процессы, факторы, тенденции и проблемы современного Китая, стараясь взглянуть на них в сопоставительном ключе и исторической ретроспективе.

Мировой кризис: внешние и внутренние причины развития, общие рекомендации по антикризисным мерам

В числе существенных причин международного финансово-экономического кризиса, который по ряду аспектов и параметров имеет мировой характер, необходимо прежде всего выделять внешние (по отношению к конкретным национальным экономикам) и внутренние факторы и обстоятельства.

Одной из глубинных внешних причин и предпосылок кризиса можно считать нарастающее в последние десятилетия противоречие между глобализацией мировых экономических связей и различной динамикой конкретных форм хозяйственных трансакций. (Так, в 1980—1996 гг. при среднегодовом темпе прироста мирового ВВП (МВП) порядка 2,5%, соответствующие темпы составляли для объема мировой торговли — 5%, прямых иностранных инвестиций — 7%, международных банковских кредитов — 9%, межстранового трансферта валютно-финансовых ресурсов, включая краткосрочный капитал, — 24,5%. Неудивительно, что к противоречие еще более обострилось. В частности, в 2000-2006 г. при среднегодовых темпах прироста МВП 3,0% объем мирового рынка финансовых деривативов (опционов, свопов, фьючерсов и других «вторичных» ценных бумаг), по авторитетным оценкам, вырос с 50 до 300 трлн. долл., или в 6 раз, превысив в итоге общий объем МВП уже в 6,2 раза[1]. Приведенные выше данные, если рассматривать их с точки зрения накопления объективных предпосылок для мировых экономических кризисов, красноречиво свидетельствуют прежде всего о колоссальном отрыве финансового сектора мировой экономики от реального, о лавинообразном нарастании возможностей для разногосередине 1990-х годов указанный мировой трансферт по физическому объему уже в 50—60 раз превышал объем международной торговли)[2].

В 2000-е годы указанное рода крупномасштабных финансовых спекуляций и, в частности, «надувания» ипотечных, нефтяных, алмазных и прочих «пузырей» со всеми вытекающими из этого вероятными негативными последствиями регионального и даже глобального масштабов.

Другая, тесно связанная с вышеназванным противоречием, внешняя причина кризиса — отсутствие или несовершенство механизмов мирового и регионального регулирования финансовых потоков, которые (механизмы) были бы вполне адекватны усиливающейся глобализации мировой экономики и интернационализации финансовых рынков. (Одно из конкретных проявлений данной причины — явно недостаточная эффективность роли МВФ, политически контролируемого США, в оздоровлении российской и ряда азиатских экономик в конце 1990-х годов, как и в обеспечении выхода из кризиса самой американской и западноевропейских экономик в 2008-2009 гг.).

Хотя внутренние национальные (страновые) причины финансово-экономических кризисов заметно варьируются по странам и регионам, они имеют ряд несомненных общих черт. Это, прежде всего, возрастание размеров внешней краткосрочной (государственной и/или частной в конкретных случаях различных стран мира) задолженности, далеко не всегда адекватное национальному объему золотовалютных резервов (ЗВР); завышенный курс национальной валюты по отношению к доллару США. (При этом отношение суммы краткосрочного долга и дефицита платежного баланса по текущим операциям к объему ЗВР в худших случаях может повышаться до 100, 200% и более; ощутимо снижается индекс кредитоспособности страны[3], вследствие чего вначале уменьшается приток капитала внешних инвесторов, затем, как правило, следуют изъятие средств последних из экономики страны, обвал местного фондового рынка и в той или иной степени резкая девальвация национальной валюты).

Мировые валютно-финансовые кризисы неодинаково отражаются на экономическом развитии различных стран. Менее всего, как правило, страдают страны, для которых характерны: сбалансированное развитие важнейших секторов и отраслей экономики, в том числе секторов, ориентированных на внутренний и внешний рынки, здоровая финансовая система, невысокие темпы инфляции, сбалансированный бюджет, активное сальдо торгового и платежного баланса по текущим операциям, отсутствие значительного внешнего долга, достаточно высокий объем золотовалютных резервов, реалистический курс национальной валюты, эффективное государство как макрорегулятор экономики.

Проявления финансового кризиса конца 1990-х годов в России прежде всего как кризиса краткосрочной государственной задолженности значительно усугубили переживаемый в те годы страной системный экономический кризис. (Так, ВВП РФ в 1998 г. сократился на 2% по сравнению с предыдущим годом, замедлилось и развитие внешнеэкономических связей. В частности, объем российско-китайской торговли за 1-ые 9 месяцев 1998 г. составил лишь 4,1 млрд. долл. США, снизившись на 2,7% по сравнению с аналогичным периодом 1997 г.).

В результате развития финансового кризиса в Азии в 1998 г. темпы экономического роста Китая также замедлились примерно на 2 проц. пункта. (При этом «неожиданно» уязвимым местом китайской экономики стал Гонконг с характерной для него экономической системой, базирующейся на реэкспорте и фондовых спекуляциях).

Финансовые меры по преодолению кризиса, осуществляемые конкретными государствами под эгидой и контролем МВФ, как правило, достаточно унифицированы. (Обычно они включают в себя такие обязательные составляющие, как: переход к свободно плавающему курсу национальной валюты по отношению к долл. США; повышение ставки рефинансирования; проведение жесткой фискальной политики; санация банковской системы; открытие финансового рынка для иностранного капитала; меры по стабилизации национального фондового рынка и др.). В ряде стран мира эти меры позволяли приостанавливать национальный валютный и фондовый кризисы.

В то же время следует учитывать, что «рецепты» МВФ разработаны экспертами из развитых стран с относительно устойчивой финансовой системой и развитыми фондовыми рынками и в силу этого далеко не всегда пригодны для стран с переходной экономикой, так как нередко не учитывают их национальной специфики. (В частности, в некоторых странах догоняющего развития негативными побочными эффектами реализации этих рецептов стали: спад производства, массовые банкротства мелкого и среднего бизнеса, крах системы здравоохранения и социального обеспечения, рост безработицы, сокращение импорта, сужение внутреннего спроса, падение жизненного уровня, рост социальной и политической напряженности).

Некоторые российские и зарубежные специалисты, включая политиков самого высокого ранга, в целях повышения качества рекомендаций МВФ предлагали и ныне предлагают мировому сообществу усилить политический контроль за работой данного Фонда со стороны всех постоянных членов Совета Безопасности ООН, а не только одних США. Однако реалистичность подобных предложений вплоть до нынешнего кризиса вызывала серьезные сомнения, наталкиваясь на резкое сопротивление со стороны самих США, мнящих себя «моносверхдержавой».

В силу этого в качестве более реальной альтернативы такого рода глобальным предложениям представлялись попытки групп стран (прежде всего ЕС, АСЕАН и некоторых других интеграционных группировок) скоординировать свои антикризисные действия и создать и/или усилить имеющуюся экономическую интеграцию на региональном и макрорегиональном уровнях. В частности, при условии успешной реализации данная интеграция вполне могла бы выполнять (и в отдельных конкретных случаях, в частности в конце 1990 — начале 2000-х годов, уже выполняла) функции эффективного механизма регионального регулирования валютно-финансовых и товарных потоков, а также играть роль фактора стабилизации неустойчивых валютных и фондовых рынков в различных регионах мира.

Именно такого рода предложения и инициативы, направленные в адрес лидеров всего мирового сообщества, включая руководство Китая, были в ноябре-декабре 2008 г. озвучены от имени России ее Президентом Д.А. Медведевым. Причем касались эти инициативы как глобальных изменений общего порядка макрорегулирования мирового финансового рынка, так и региональных предложений, в т.ч. Китаю, о налаживании и развитии между РФ и КНР двусторонних экономических обменов на недолларовой основе[4].

Эволюция экономической стратегии Китая как национальная антикризисная мера

В теории мировой экономики, в частности, считается общепризнанным, что «экономическая стратегия, преследующая цель преодолеть отставание страны по уровню социально-экономического развития, называется догоняющим развитием[5]. Экономическая стратегия современного Китая — если идентифицировать ее с точки зрения глобальных тенденций мировой экономики — именно и прежде всего является стратегией догоняющего развития. Причем за период, прошедший после образования КНР (1949 г.), данная стратегия претерпела существенную эволюцию.

Опираясь на исследования ведущих китайских ученых-обществоведов (Ху Аньгана, Лу Юнсяна, Линь Ифу, Цай Фана и других), можно выделить три поэтапных типа данной стратегии.

Первый — традиционная стратегия развития периода административно-командной экономики в КНР (1950-70-е гг.), т.н. стратегия Мао Цзэдуна. Ее характерные особенности — стратегическая цель «перегнать Англию и догнать Америку»; заимствованная у СССР ориентация на приоритетное развитие тяжелой промышленности и ВПК; «опора на собственные силы», усилившаяся после рокового размежевания с Советским Союзом в начале 1960-х гг.; ставка на тотальное импортозамещение; выкачка финансовых ресурсов для индустриализации из деревни посредством механизма «ножниц цен» на промышленную и сельскохозяйственную продукцию; поли­тика «высокого накопления и низкого потребления»; запрещение и попытки полной ликвидации частного предпринимательства;построение «чис­того социализма» в виде на­родных коммун в деревне с их тотальным обобществлением.

Второй тип — стратегия экономического развития переходного периода от административно-командной к рыночной экономике (т.н. стратегия Дэн Сяопина). Ее отличительные черты — стратегическая цель достижения высоких темпов экономического роста страны, включающая, в частности, задачу четырехкратного увеличения ВВП в 1980-90-е гг.; ставка на эффективное использование Китаем своего основного конкурентного преимущества — трудовых ресурсов; политика внешнеэкономической открытости и экспортной ориентации экономики; постепенная либерализация торговли и инвестиций; активный ввод и формирование рыночных механизмов и институтов, стимулирование рыночной конкуренции; поощрение «достижения частью людей и регионов зажиточности раньше других» (т.н. концепция «очередности в обогащении»); допущение развития частного национального предпринимательства как «дополнения экономики, основанной на общественной собственности».

Если попытка реализации стратегии первого типа, несмотря на ряд достижений в 1950-е годы, в итоге привела к весьма острому социально-экономическому кризису, типичному для административно-командной экономики, то стратегия второго типа, напротив, вызвала ускорение и способствовала относительно устойчивому и быстрому экономическому росту Китая. В то же время издержки этого роста оказались весьма значительными — перерасход ресурсов, загрязнение окружающей среды, углубление социальных и межрегиональных проблем.

Начиная с середины 1990-х гг. и особенно после XVI съезда компартии Китая (2002 г.), руководство страны инициирует третий тип экономической стратегии — стратегии сбалансированного развития рыночной экономики, ассоциируемый с новым поколением китайских лидеров (т.н. стратегия Ху Цзиньтао и Вэнь Цзябао). Основное содержание этого типа — взаимоувязанное, гармоничное, устойчивое развитие города и деревни, регионов страны, экономики и социальной сферы, человека и окружающей среды, разумное сочетание внутреннего развития и внешней открытости. Поставлена задача к середине XXI в. построить в Китае «среднезажиточное» общество для большинства его населения, максимально сократив при этом отставание КНР по основным среднедушевым показателям от экономически развитых стран мира.

Следует заметить, что третий тип экономической стратегии Китая — это естественная трансформация ее предшествующего, второго, типа, диктуемая общим повышением степени зрелости рыночной экономики в стране, и — прежде всего — потребностью перехода КНР от экстенсивной, ресурсозатратной, неэкологичной модели экономического роста к интенсивной, ресурсосберегающей, от социальной поляризации общества к развитию и преобладанию в нем устойчивого и многочисленного среднего класса (как фактора расширения емкости внутреннего рынка и гаранта социально-политической стабильности)[6].

С точки зрения целей настоящей статьи, следует также подчеркнуть, что формирование третьего типа экономической стратегии Китая было и своего рода недвусмысленным ответом на вызовы азиатского валютно-финансового кризиса 1997-1998 гг. Опираясь на данный тип стратегии, в ответ на определенное сокращение экспортных возможностей страны, вызванное современным кризисом 2008-2009 гг., государство в КНР ныне располагает гораздо большими возможностями инициировать переток капитала из сферы внешней в сферу внутренней ориентации экономики, обеспечить другие необходимые меры по структурной перестройке реального и финансового секторов национального хозяйства. В этом смысле антикризисный потенциал современного типа стратегии догоняющего развития Китая, безусловно, гораздо выше, чем у ее предшествующего типа.

Антикризисный потенциал реального сектора как «локомотива» индустриализации в КНР

Основным содержанием и структурно-экономическим механизмом догоняющего развития развивающихся стран, включая страны с переходной экономикой, является индустриализация, запоздавшая и/или деформированная по тем или иным причинам по сравнению с развитыми странами (особенностями докапиталистического развития, колонизацией, спецификой административно-командного «социализма» и т.п.).

Более поздняя индустриализация, включая ее современные формы, как несомненный недостаток и причина разрыва в уровнях развития стран мира имеет в то же время и свои определенные преимущества[7], особенно рельефно выявляемые, на наш взгляд, в эпоху глобализации. В случае современного Китая, это, прежде всего:

• возможность полномасштабного использования своего основного конкурентного преимущества — массы дешевой и дисциплинированной рабочей силы, в частности за счет диктуемого рыночными отношениями перелива ее из первичного во вторичный сектор экономики[8];
• возможность привлечения избыточного капитала и передовых технологий мировых транснациональных корпораций (ТНК) в процессе переноса ими в Китай своих производств в общих целях сокращения издержек оплаты живого труда и повышения за счет этого конкурентоспособности продукции.

Реальный сектор экономики, особенно его промышленный блок, можно по праву считать «локомотивом» догоняющего развития Китая, страны-субъекта запоздавшей индустриализации, которая ныне во многом ускорена глобализацией и экспортной ориентацией экономики.

Действительно, быстрый экономический рост КНР в значительной мере обеспечен промышленностью и, прежде всего, стремительным развитием ее обрабатывающих отраслей. Так, уже в 1978-2003 гг. среднегодовые темпы прироста добавленной стоимости промышленности страны составили 11,5% (что превысило соответствующие мировые аналоги 1980-х годов в 3,7 и 1990-2000-х — в 5,6 раза). В результате, если вести расчеты по ППС на базе данных Всемирного банка, можно прийти к выводу, что доля Китая в добавленной стоимости мировой промышленности увеличилась в 1975-2002 гг. с 3,39 до 21,50%, или в 5,5 раза. При этом уже в 2000 г. Китай превысил соответствующий уровень США на 0,7 проц. пункта (18,5 против 17,8%), доведя свой отрыв от этой державы в 2002 г. до 4,4 проц. пунктов (21,5 против 17,1%)[9]. Уже в начале 2000-х годов, таким образом, Китай не только вышел, но и прочно закрепил за собой первое место в мире по общему объему продукции и добавленной стоимости промышленности.

Структура экономики современного Китая во многом определяется не только продолжающимся в стране быстрым развитием промышленности, но и определенным ростом сферы услуг. В 1980-2007 гг. доля сельского, лесного хозяйства и рыболовства уменьшилась с 30 до 12% ВВП, доля сферы услуг возросла с 21 до 40%, а доля промышленности и строительства оставалась в целом на весьма высоком уровне — 48%[10].

Наибольший вклад в высокие темпы роста экономики КНР дают обрабатывающие отрасли промышленности. Самая динамичная из них — машиностроение (19-25% общего промышленного производства), годовые темпы прироста которого в 2000-е гг. пре­вышают 20%. Наиболеебыстро растущие подотрасли машиностроения — это производство энергетического оборудования, электроники, автомобилестроение, су­достроение. В частности, по судо­строению Китай в последнее десятилетие устойчиво занимает 3-е ме­сто в мире, тоннаж построенных им судов уже в 2005 г. превысил 15% общемирового. Страна входит в число мировых лидеров по производ­ству бытовых электроприборов и телекоммуникационного оборудова­ния, телевизоров (1-е место в мире), другой аудио- и видеотехники. Бурно развиваются такие инновационные отрасли машиностроения, как производство авиакосмической техники.

Высокими темпами развивается химическая промышленность, включая как основную, так и органическую химию. По производству минеральных удобрений Китай занимает 1-е место в мире. Значительных успехов достигла фармацевтическая промышленность.

Топливно-энергетический комплекс Китая — один из крупнейших в мире. Причем доля каменного угля в энергобалансе страны очень высока — более 2/5, тогда как нефти и газа — менее 1/5 и гидроресурсов — около 1/5. По добыче угля КНР устойчиво занимает 1-е место в мире (более 2 млрд. т. в 2007 г.), далеко опережая своих кон­курентов, по производству электроэнергии — 2-е место (около 3 трлн. кВт-ч). Несмотря на это, высокая энергоемкость экономического роста в КНР обусловливает хроническое отставание энергетики от по­требностей экономики в электроэнергии. Эту проблему в 2000-е гг. пытаются решить за счет ускорения строительства атомных и гидро­электростанций.

Одна из традиционно развитых отраслей Китая — черная металлургия. По производству стали Китай прочно удерживает мировое лидер­ство, в 2,5 раза опережая своего ближайшего конкурента — Японию. Ограничителем дальнейшего развития отрасли, однако, является то, что с 2003 г. КНР вынуждена в крупных размерах импортировать железную руду. 3/4 черных металлов выплавляется по устаревшим технологиям.

В течение 5-6 последних лет Китай занимает и 1-е место в мире по общему объему производства цветной металлургии, которое обеспечено крупными отечественными запасами таких цветных и редких металлов, как сурьма, вольфрам, цинк, олово (1-е место в мире), медь, марганец.

Значительно развита промышленность стройматериалов, обеспечивающая­ Китаю, в частности, 1-е место в мире по производству це­мента.

Легкая промышленность представлена производством текстильных изделий с использованием как натурального, так и синтетического сы­рья. Развиты трикотажная, кожевенная и обувная подотрасли, произ­водство фарфора и керамики, во многом ориентированные на экспорт.

Сельское хозяйство в основном обеспечивает потребности страны в продовольствии. Аграрная экономика остается основным источником перелива рабочей силы в промышленность и сферу услуг (доля занятых в сельском хозяйстве сократилась в 1978-2005 гг. с 92 до 45%). Для китайского сельского хозяйства ха­рактерно мелкое частное землепользование при сохранении общест­венной собственности на землю. Запрет на приватизацию земли огра­ничивает развитие фермерства. В то же время ныне при значительных вложениях государства (8-9% всех бюджетных расходов) происходит модернизация отраслевой структуры аграрного производства, возрас­тание в нем доли животноводства (с 15 до 31% в 1978-2005 гг.). По производству зерна Китай ныне прочно удерживает мировое лидерство, производя около 500 млн. т зерновых ежегодно, в том числе за счет налоговых льгот (в частности, в 2006 г. были отменены просуществовавший более 2600 лет сельскохозяйственный налог и ряд местных сборов в деревне), а также за счет прямого бюджетного до­тирования крестьян-зернопроизводителей со стороны государства.

Следует подчеркнуть, что именно реальный сектор и, прежде всего его обрабатывающая промышленность, является мощной базой и стержнем экспортной ориентации всей китайской экономики, фактором постепенной диверсификации и повышения высокотехнологичности экспорта КНР. Так, уже в 2006 г. доля промышленно обработанного экспорта в общем объеме товарного экспорта Китая достигла 92%, доля высокотехнологичного экспорта в промышленном экспорте — 30%, причем соответствующие показатели составили для США 79 и 30%, России — лишь 17 и 9%[11].

Модернизация финансового сектора как антикризисный фактор

Опыт Китая убедительно доказывает, что сильный реальный сектор в догоняющей и развивающейся рыночной экономике диктует потребность в упорядоченном, приведенном в определенное соответствие с мировыми рыночными нормативами и в то же время достаточно жестко контролируемом государством финансовом секторе экономики.

Общая структура банковской системы Китая ныне, после рыночного реформирования 1980-1990-х годов, выглядит следующим образом. Наверху пирамиды — Народный банк Китая (НБК), являющийся центробанком страны, затем — четверка крупнейших специализированных банков (Банк Китая, Промышленно-торговый, Народный строительный и Сельскохозяйственный банки Китая), нижеследующий уровень — 12 крупных совместных государственно-частных банков (по состоянию на 2005-2008 гг., с активами более 1 трлн. юаней), последующий уровень — городские банки (более 100 ед.) и, наконец, самая нижняя ступень — городские и сельские кредитные кооперативы (соответственно около 5 и 50 тыс. ед.), на которые приходится около 90% численности всех банковских организаций Китая.

Степень реальной коммерциализации и рыночной эффективности всех звеньев многоуровневой финансово-банковской системы Китая весьма различна и пока еще далека от унификации, характерной для нормативной рыночной экономики.

Заслуживает особого внимания активная финансовая политика государства неокейнсианского типа, применяемая в Китае для поддержания высоких темпов экономического роста, особенно в условиях пока еще недостаточно платежеспособного внутреннего спроса. В основе ее инструментов можно выделить, во-первых, сознательно планируемый определенный дефицит госбюджета; во-вторых, расширение за счет эмиссии денежной массы в обращении (М2). Например, в 2004-2006 гг. г. рост М2 опережал рост ВВП и составлял 15-17%, а ее объем достигал 180-185% ВВП (для сравнения, в РФ в 2006 г. монетизация экономики составила лишь 34% ВВП) и шел на расширение банковского кредитования. В-третьих, к инструментам этой политики относятся крупные эмиссии облигаций госзайма на инвестиционные цели (т.н. строительные займы, которые компенсируют недостаточность внут­реннего спроса и обеспечивают в среднем 1,5-2% дополнительного го­дового прироста ВВП).

Следует подчеркнуть, что в КНР такая форма денежной экспансии государства не ведет к серьезной инфляции(в 2005-2007 гг. — около 2%), так как обслуживает быстрорастущий реальный сектор экономики. В то же время указанная политика является, по сути, ком­промиссной формой поддержания на плаву части низкорентабельных предприятий госсектора и оттягивает окончательное решение про­блемы «плохих» кредитов госбанков.

В конце 2001 г. Китай вступил в ВТО. Согласно обязательствам перед этой международной организацией, в 2002-2008 гг. он существенно либерализовал свою финансово-банковскую систему. Так, во-первых, с привлечением иностранных инвесторов была начата приватизация двух из четырех крупнейших спецбанков (Банка Китая и Стройбанка Китая): 8% их активов было продано в процессе «первичного размещения акций» (IPO). Во-вторых, посредством создания специализированной государственной холдинговой компании («Хуэйгинь»), являющейся своего рода инвестиционным фондом, начала решаться проблема выкупа долгов по «плохим» кредитам у банков (по западным оценкам, их общая сумма в 2005 г. доходила до 30% ВВП). В-третьих, реформируется система государственного управления банками в общем направлении ограничения субъективных решений государственных чиновников о выдаче кредитов, создается институт независимых директоров госбанков, включая привлечение авторитетных зарубежных специалистов (например, из Японии и других развитых стран).

Государственные функционеры гарантируют, что привлечение иностранных инвесторов и топ-менеджеров в акционируемые госбанки отнюдь не означает «распродажи государственных финансовых учреждений». Реальной целью такого партнерства является обновление механизма и структур банковских операций и, в конечном итоге, общее повышение конкурентоспособности государственных коммерческих банков.

Привлечение известной международной организации в качестве стратегического инвестора позволяет повысить международный имидж китайского банка (или другой компании) и его рыночную стоимость. Такое привлечение мотивируется, главным образом, не недостатком денежных средств, а необходимостью внедрения передового управленческого опыта и прогрессивных технологий. Доля одного иностранного стратегического инвестора в отечественном банке не может превышать 20%, а максимальная доля для всех иностранных инвесторов — 25%. Это вполне корреспондирует, в частности, с заявлениями премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао на сессиях Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) 2006-2009 гг. о «незыблемости принципа государственного контроля» финансово-банковской сферы Китая.

Система валютного регулирования КНР также находится в стадии реформирования. После нескольких девальваций юаня в 1980- начале1990-х гг., в 1994-2005 гг. Китай вел политику фактически жесткой привязки своей валюты к дол­лару США на основе весьма выгодного для китайских экспортеров официального обменного курса 8,28 ю. за 1 долл. В июле 2005 г. под воздействием внешних и внутренних факторов страна приступила к «либерализации монетарной политики», в частности, в от­вет на падение доллара к евро, а также вследствие стремления к сни­жению общего уровня долларизации китайской экономики КНР отка­залась от указанной выше привязки и стала определять курс юаня по отно­шению к корзине валют (в составе евро, доллара и — в определенной степени — иены). В результате этих мер началась постепенная ревальвация юаня к доллару, в ходе которой курс китайской валюты уже к апрелю 2007 г. вырос до 7,72; сентябрю 2008 г. — до 6,82 ю. за 1 долл., или в 1,21 раза.

В декабре 2008 г., однако, как ответ на вызовы мирового кризиса, начался период т.н. «легкой девальвации» юаня, предполагающий постепенное понижение его курса примерно до 7 юаней за доллар. Данный период тем не менее, по мнению китайских аналитиков, не будет продолжительным: уже к осени 2009 г. ожидается новый подъем курса национальной валюты до уровня 6,8 ю. за 1 долл. США[12].

Эффективность валютной политики Китая проявляется, в частности, в постоянном профиците его внешнеторгового баланса, являющемся важным источником роста золотовалютных резервов страны. В то время как внешний долг Китая не превышает 15% ВВП, объем его государственных золотовалютных резервов в 1994 — апреле 2007 гг. вырос с 52 до 1202 млрд. долл., или в 23 раза, и составил 45% по отношению к ВВП. По этому показателю Китай уже в 2006 г. вышел на 1-е место в мире, далеко обойдя Японию. В октябре 2008 г. ЗВР Китая превысили 1,9 трлн. долл. Крупнейшие в мире золотовалютные резервы — это мощный инструмент преодоления негативного воздействия мирового кризиса на китайскую экономику. Так, в ноябре 2008 г. было принято решение в период до 2010 г. выделить из государственных резервов (за счет центрального и местных бюджетов) около 586 млрд. долл., или 4 трлн. ю., для «развития инфраструктуры», создания дополнительных рабочих мест, стабилизации финансово-банковской системы и поддержки кредитования банками реального сектора.

Экономический рост в Китае: периодизация, темпы, перспективы

До образования КНР экономика полуфеодального, полуколониального Китая развивалась крайне низкими темпами. Так, в 1901-1950 гг. среднегодовые темпы прироста его ВВП составляли лишь 0,6%, что было в 3,7 раза ниже соответствующего общемирового уровня (2,2%). В 1950-е годы, с началом в КНР форсированной индустриализации при поддержке и по образцу СССР, темпы роста ВВП страны заметно возросли: например, в годы 1-й пятилетки (1953-1957 гг.) этот показатель увеличивался в среднем на 7,8% в год. Однако последовавшие затем политические авантюры «большого скачка и народных коммун», «культурной революции» вновь существенно замедлили экономическую динамику Китая: в 1960-е годы — до 0,6 и в 1970-е — до 3,1% в среднем за год (весь мир соответственно — 4,6 и 3,5%).

С началом современных рыночных реформ (1978 г.) догоняющее развитие КНР вступило в качественно новый исторический этап — этап «быстрого экономического взлета», как его образно называют в Китае. Действительно, несмотря на определенную колеблемость (флуктуации) конкретных годовых параметров экономического роста (самый низкий годовой прирост был отмечен в 1990 г. — 3,8%, самый высокий — в 1984 г. — 15,2%), в целом в 1979-2007 гг. среднегодовые темпы прироста ВВП в КНР составили свыше 9,5%, в том числе в 2000-2007 гг. — 10,2% (последний показатель, в частности, выше своего общемирового аналога — 3,2% — в 3,2 раза)[13].

Ныне в Китае решается очередная престижная политическая задача догоняющего развития — учетверение ВВП к 2020 г. по сравнению с 2000 г. Есть все основания полагать, что она будет выполнена, ведь фактическое удвоение уровня ВВП 2000 г. было достигнуто уже в 2005 г. На период очередной, 11-й пятилетки (2006-2010 гг.), и последующее десятилетие до 2020 г. запланированы вполне умеренные для Китая среднегодовые темпы прироста ВВП — соответственно 7,5 и 6,5%. Это, во-первых, позволит снизить инвестиционный перегрев китайской экономики и вполне соответствует рассмотренным выше положениям современной, сбалансированной экономической стратегии Китая, во-вторых, должно обеспечить выполнение указанной задачи учетверения ВВП, и в-третьих, в процессе выполнения данной задачи наконец-то позволит Китаю по абсолютным размерам ВВП (исчисленному по ППС) стать мировым лидером, обойдя США.

Данная перспектива и возможные сроки ее реализации (к 2020 г.) во многом подтверждаются и прогнозами ряда авторитетных международных организаций. Так, согласно опубликованному в декабре 2008 г. прогнозу МВФ о развитии 171 экономики мира в 2008-2013 гг., в этот период ВВП США и Китая, рассчитанные по ППС, возрастут соответственно с 14,334 до 17,310 и с 7,793 до 13,779 трлн. долл.; доля ВВП КНР от ВВП США, согласно нашему расчету на базе этих данных, повысится с 54,4 до 79,6 %[14].

Хотя некоторые элементы методики данного прогноза вызывают у нас определенные сомнения (в частности, для США в 2012 гг. «запланированы», на наш взгляд, чрезмерно высокие темпы прироста ВВП — 4,25%; занижена и общая доля ВВП КНР от ВВП США, что, по-видимому, является следствием не вполне оправданного, преждевременного повышения ППС юаня, предпринятого Всемирным банком в 2008 г.[15]), в целом, при экстраполяции до 2020 г., даже этот прогноз подтверждает сделанный выше вывод о реальности перспективы выхода экономики КНР — по общему объему ВВП — на лидирующие позиции в мире в не столь отдаленном будущем.

Говоря же о ближайших перспективах воздействия мирового кризиса на экономическую динамику Китая, следует учесть и другой, более краткосрочный прогноз, озвученный Всемирным банком в январе 2009 г., согласно которому, в частности, ожидаемые темпы прироста ВВП КНР в 2009 г., несмотря на указанный кризис, составят 8-9%, т.е. вероятное их понижение вряд ли превысит 2 проц. пункта[16]. Более свежие сообщения из Китая, однако, рисуют несколько менее «радужные» картины результатов преодоления страной первичных симптомов кризиса. Так, сообщается, что, по предварительным подсчетам, реальный прирост ВВП КНР в 2008 г. едва превысил 8%, перспективы соответствующего прироста на 1-й квартал 2009 г. оцениваются лишь в 3-4%; сокращение экспорта страны в 4-м квартале 2008 г. составило, якобы, 35%; численность только официально зарегистрированных безработных достигла 8,5 млн. чел.[17].

В марте 2009 г. в Китае состоялась очередная, 2-я сессия Всекитайского собрания народных представителей (ВСНП) 11-го созыва. В докладе на сессии премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао о работе правительства, в частности, подчеркивалась необходимость взять за основу данной работы «противодействие глобальному финансовому кризису и стимулирование устойчивого и относительно быстрого развития экономики», обеспечить «повышение вариативности и практической результативности мер макрорегулирования и макроконтроля», с помощью которых можно было бы «в максимально короткие сроки останавливать тенденции спада роста экономики и обеспечивать ее устойчивое и относительно быстрое развитие». При соблюдении этих условий, как утверждалось в докладе, официально прогнозируемый в 2009 г. прирост ВВП страны должен составить около 8%[18].

Основные выводы

- Мировая практика доказывает, что международные экономические кризисы наименее болезненно воздействуют на страны, для которых характерны следующие критерии: сбалансированное развитие важнейших секторов и отраслей экономики, в том числе секторов, ориентированных на внутренний и внешний рынки, здоровая финансовая система, невысокие темпы инфляции, сбалансированный бюджет, активное сальдо торгового и платежного баланса по текущим операциям, отсутствие значительного внешнего долга, достаточно высокий объем золотовалютных резервов, реалистический курс национальной валюты, эффективное государство как макрорегулятор экономики.

- Современный Китай как экономика догоняющего развития по многим параметрам в той или иной мере соответствует или имеет тенденции приближения к указанным выше критериям. В частности, современный тип экономической стратегии КНР обладает существенным антикризисным потенциалом, ориентируя Китай на сбалансированное развитие структурных элементов рыночной экономики, города и деревни, различных регионов страны, экономики и социальной сферы, человека и окружающей среды, гармоничное сочетание внутреннего развития и внешней открытости.

- Реальный сектор экономики является «локомотивом» догоняющего развития Китая, сумев уже в начале 2000-х годов обеспечить для него первое место в мире по общему объему продукции и добавленной стоимости промышленности. При этом «сердцевина» реального сектора — обрабатывающая промышленность — является основой валютноэффективной экспортноориентированной модели развития КНР. Степень промышленной обработки и высокотехнологичности экспорта достигли в Китае одних из самых высоких в мире числовых показателей.

- Китай располагает рыночно реформированным, частично акционированным, диверсифицированным, но в целом достаточно жестко контролируемым государством финансовым сектором экономики. Несмотря на ряд остающихся «технических» проблем (неполное решение проблемы «плохих» кредитов, отдельные симптомы «раздувания пузырей» на жилье и нежилую недвижимость и т.п.), данный сектор вполне справляется — правда, в период кризиса с финансовой помощью государства — с банковским сопровождением операций реального сектора. Для Китая характерны: эффективная валютная политика, постоянный профицит внешнеторгового баланса, относительно низкий внешний долг и самые крупные в мире золотовалютные резервы.

- Надвигающийся на Китай мировой экономический кризис в краткосрочной перспективе вполне способен оказать заметное негативное воздействие на быстрое экономическое развитие страны, в частности снизить темпы роста ВВП (на 2, а, возможно, и 3-4% в год), повысить численность безработных за счет приостановки или сокращения производства в ряде экспортноориентированных отраслей. С другой стороны, данный кризис прямо и косвенно способен стимулировать и ускорить благоприятную в целом структурную перестройку китайской экономики, вытекающую из приоритетов современного типа его экономической стратегии.

- Несмотря на настоящий кризис, долгосрочные — благоприятные в целом — перспективы догоняющего развития Китая, связанные с превращением в обозримом будущем его экономики в крупнейшую по масштабам экономику мира, в целом не вызывают сомнений.

 

---

 

[1] Данные и расчет по данным: World Development Report 2008. — Washington, 2007. — P. 341; Мировая экономика // под ред. А.С. Булатова. — М.: Экономистъ, 2003. — С. 197; 2007. — С. 190.

[2] См.: Карлусов В.В. Россия и Китай: экономическое сотрудничество как антикризисный фактор // Вестник российского гуманитарного научного фонда. — 1999. — №4. — С. 57.

[3] Показатели этого индекса (от 0 до 100) публикуются журналом «Euromoney» и рассчитываются как средневзвешенное 9 индикаторов, отражающих основные характеристики экономической результативности и финансовой надежности примерно 150 стран мира.

[4] См., в частности, материалы РБК от 12-15 декабря 2008 г.

[5] Мировая экономика…Указ. соч. — М., 2007. — С. 109.

[6] Подробнее см.: Карлусов В.В. Китай / Мировая экономика и международные экономические отношения: учебник для вузов. Разд. 14.2 / Под. Ред. А.С. Булатова и Н.Н. Ливенцева. М.: Магистр. 2008. С. 334-337.

[7] Формирующие в совокупности, по интерпретации А. Гершенкрона, т.н. «преимущество отсталости» (the advantage of backwardness). — In: Gershenkron A. Economic Backwardness in Historical Perspective. — Harvard: Harvard University Press, 1962.

[8] Численность занятых в период современных рыночных реформ в КНР практически удвоилась, увеличившись только в 1978-2005 гг. с 401,5 до 758,3 млн. чел., в 2000-е годы ежегодный прирост ее — 6-8 млн. чел. Ныне она составляет более 1/4 общемирового уровня и в 1,6 раза превышает соответствующий совокупный показатель всех развитых стран мира.

[9] Данные и расчет по данным: http://worldbank.org

[10] In: World Development Report. 1999 — 2009. World Bank. Washington, 1998 — 2008.

[11] In : World Development Report 2009. — Washington, 2008. — P. 358-359.

[12] См., в частности: http://russian.people.com.cn/31518/5115369.html

[13] Данные и расчет по: World Development Report. 1999 — 2009. World Bank. Washington, 1998 — 2008; Чжунго тунцзи няньцзянь — 2007 (Статистический ежегодник Китая за 2007 г.). Пекин. 2007.

[14] Данные и расчет по: http://en.wikipedia.org/wiki/List_of_countries_by_future_GDP_estimates_(PPP).html

[15] Действительно, согласно нашему расчету на базе данных Всемирного банка, соотношения между валовым национальным доходом (ВНД) КНР, подсчитанным по ППС и официальному валютному курсу, составляли в 2006 г. 3,84 : 1, а в 2007 г. — лишь2,27 : 1 (По: World Development Report 2008. — Washington, 2007. — P. 334-335; World Development Report 2009. — Washington, 2008. — P. 352-353).

[16] In : http://worldbank.org

[17] EuroNews, 2009, January 23.

[18] См.: Жэньминь жибао, 2009, 6-7 марта.