Глобальная проблема модернизации на современном этапе

Экономическая модернизация означает процесс перехода экономики на более высокую стадию развития или на более высокую ступеньку внутри стадии. Институциональная теория подчеркивает, что для этого в первую очередь нужна эволюция экономических институтов и прежде всего рост частной собственности и свободы экономических агентов. Эта идея лежит в основе теории экономического развития, нацеленной на рассмотрение проблем отсталости и модернизации.

Экономическая модернизация как фундаментальная проблема состоит из более узких проблем. Рассмотрим их вначале на примере модернизации отсталой, а затем развитой экономики.

Модели модернизации отсталой экономики

Для менее развитых стран экономическая модернизация означает преодоление их отсталости. На практике это выглядит как попытка догнать развитые страны по уровню экономического развития. Отсюда существование такого термина, как догоняющее развитие. Однако экономическая теория предпочитает говорить о модернизации чтобы подчеркнуть, что в процессе модернизации страна преследует не только повышение ВВП/ВНД на душу, но и на других показателей уровня экономического развития. Кроме того, подразумевается, что экономическая модернизация охватывает как отсталые, так и развитые страны.

Первые модели догоняющего развития возникли давно. Во второй половине XIX в. отстававшие от Великобритании по уровню развития Германия и США прибегли к активному протекционизму для защиты своей молодой промышленности, повысив ввозные пошлины на готовые изделия до 40%, а Япония стала активно использовать госрегулирование экономики, господдержку крупных национальных компаний и заниженный курс иены для поощрения экспорта и сдерживания импорта. В ХХ в. СССР для ускоренной индустриализации прибег к распространению госсектора почти на всю экономику, резкому увеличению государственных экономических расходов и к госмонополии внешней торговли.

С середины ХХ в. к экономической модернизации приступили уже десятки стран, в основном менее развитые. Они использовали опыт упомянутых стран, приспосабливая его к своей экономической реальности. Для их моделей модернизации был характерен внешнеторговый протекционизм и поощрение импортозамещения; активное госрегулирование всей экономики, включая большие госрасходы и госсектор, а также поддержка национальных монополий; ограниченная конвертируемость и даже неконвертируемость валюты для препятствования вывозу национального капитала и, главное, для административного установления валютного курса на заниженном уровне.

Подобная модель экономической модернизации (ее можно назвать неокейнсианской, хотя она содержала и большие элементы меркантилизма) принесла менее развитым странам как успехи, так и неудачи. С одной стороны, они смогли приступить к индустриализации своей экономики и повысить темпы экономического роста, с другой — многие из защищенных протекционизмом новых производств оказались слабо конкурентоспособными, а сильное госвмешательство породило «провалы правительства». С точки зрения институциональной теории, главной неудачей был недостаточный рост частной собственности (ее «затирал» госсектор) и свободы экономических агентов (ей мешала закрытость экономики, монополии и госбюрократия).

Незавершенная экономическая модернизация усиливала современный сектор, но не ликвидировала традиционный. Современный сектор представлен капиталистическими предприятиями (отечественными и иностранными фирмами, фермерскими хозяйствами), а традиционный — докапиталистическими (кустарными промыслами, общинными и помещичьими хозяйствами). Сосуществование в экономике двух крупных и разных по природе секторов, каждый из которых состоит из более мелких секторов (укладов), называется многоукладностью.

Из-за своих недостатков и отчасти под влиянием вашингтонского и поствашингтонского консенсуса неокейнсианская модель экономической модернизации стала заменяться неолиберальной. Уровень протекционизма стал снижаться, подстегивая конкуренцию со стороны иностранных конкурентов в ранее закрытых и монополизированных отраслях, госсектор стал приватизироваться, валюта становилась все менее свободной от ограничений на ее конвертируемость. Но эта неолиберальная (точнее, по преимуществу неолиберальная) модель экономической модернизации одновременно сохраняла в себе ощутимые элементы неокейнсианства и даже меркантилизма — более высокий, чем в развитых странах, уровень импортных пошлин, существенные ограничения на функционирование иностранного капитала, неполная конвертируемость валюты.

Наиболее успешной из моделей модернизации оказалась японская (за период с 1860-х гг. по 1960-е гг. Япония превратилась в развитую страну) и копировавшие ее мо-дели новых индустриализированных азиатских экономик (в ходе модернизации 1950-х — 1990-х гг. они также стали развитыми странами). Своим успехом эта модель обязана успешным сочетанием с самого начала разных теоретических подходов — государство активно регулировало экономику, но не за счет больших госрасходов и большого госсектора, что способствовало росту частной собственности, низким налогам и существенной свободе экономических агентов. Другая причина успеха модели — это всемерное поощрение экспорта, особенно за счет заниженного валютного курса, что вело к постоянному повышению международной конкурентоспособности национальной экономики. Наконец, все это сопровождалось огромным вниманием к производству и распространению знаний. Отметим, что восточноазиатская модель при решении проблемы накопления опиралась на национальный капитал, который она мобилизовала из средств населения, а не на иностранный капитал (исключением были такие малые экономики, как Сингапур и Гонконг), а вместо импорта капитала самым активным образом импортировала знания. В рамках нашей дихотомии — неолиберальная модель или неокейнсианская — это по преимуществу неолиберальная модель модернизации, но опять же с сильными элементами неокейнсианства.

Успех описываемой модели привел к тому, что ее со своими модификациями взяли на вооружение другие менее развитые страны, прежде всего новые индустриальные. Эта модель позволяет Китаю, Индии, Бразилии, Турции, Ирану, Индонезии становится новыми мировыми экономическими центрами.

Россия: попытки преодоления экономической отсталости

Итак, модели экономической модернизации эволюционировали. Это происходило во многих зарубежных странах, но особенно радикально — в России, где модернизация шла волнами.

Первая волна модернизации России была предпринята еще Петром I, но она не сопровождалась активной экономической модернизацией, особенно экономических институтов — крепостное право даже усилилось.

Вторая попытка была предпринята после отмены крепостного права в 1861 г., растянулась на несколько десятков лет, но так и не завершилась переходом от традиционной системы к капиталистической — в сельском хозяйстве, тогда главной отрасли экономики, продолжала господствовать общинная и помещичья собственность. Тем не менее начавшийся с середины 1880-х гг. быстрый по тогдашним меркам экономический рост составил в последующие тридцать лет 1,75% в среднем за год в расчете на человека (против 1,6% на Западе). В результате Россия медленно, но сокращала свое отставание по уровню экономического развития.

Незавершенность и медленность модернизации стали одной из причин смены экономической системы в стране. В рамках социалистической системы была предпринята третья попытка экономической модернизации. Частично она удалась, т.к. за 1928–1955 гг. (исключая 1941–1950 гг.) среднегодовой темп экономического роста в расчете на душу населения составил 4,1%. Однако постепенное затухание экономической динамики (в 1970–1980-е гг. подушевые темпы роста стали отставать от темпов роста некоторых развитых стран) и медленное изменение остальных показателей уровня развития продемонстрировали ограниченность возможностей модернизации в рамках социалистической экономической системы с ее слабой частной собственностью, низким суверенитетом потребителя и отсутствием свободы предпринимательства.

Начавшийся с конца 1980-х гг. переход к рыночной экономике мог бы генерировать новую волну модернизации, используя возможности рыночной системы. Но он обернулся экономической катастрофой 1990-х гг. (ВВП снизился на 44%), хотя неплохие темпы экономического роста в следующем десятилетии (в основном из-за хорошей конъюнктуры мировых рынков топлива, сырья и полуфабрикатов) помогли восстановить экономику, а мировой экономический кризис усилил уверенность российского общества в необходимости новой попытки экономической модернизации. Разрабатывавшаяся и перерабатывавшаяся в течение нескольких лет программа модернизации приняла в конечном счете форму принятого правительством в 2013 г. документа под названием Прогноз долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2030 года.

В нем предусматриваются три сценария экономического развития: а) консервативный с модернизацией лишь отдельных отраслей и среднегодовыми темпами роста в 33,2%; б) инновационный с активным инновационным развитием всех отраслей и темпами в 4–4,2%; в) форсированный с максимальным использованием всех потенциальных возможностей и темпами в 5–5,4%. К 2030 г. подушевой ВВП по ППС возрастет по консервативному сценарию до 38 тыс. долл. (ниже будущего среднего европейского показателя), по инновационному сценарию — до 44,5 тыс. долл. (примерно на среднем европейском уровне), по форсированному варианту — 52 тыс. долл. (выше европейского уровня). По прогнозу Института мировой экономики и международных отношений РАН, он составит 46 тыс. долл.

Проблемы модернизации развитой экономики

Экономическая модернизация идет и в развитых стран. Для них она означает прежде всего решение проблем, которые характерны для постиндустриальной стадии развития — это проблемы человеческого капитала, инноваций, финансовой устойчивости, международной конкурентоспособности.

В развитых странах проблема человеческого капитала имеет свои аспекты. Прежде всего это старение населения, в результате чего численность пенсионеров здесь растет и растут государственные расходы на них, а попытки поднять возраст выхода на пенсию наталкиваются на сопротивление населения. Проблемой оборачивается и сравнительная доступность послешкольного образования — почти все желающие получить его имеют такую возможность, но не все это могут по своим умственным способностям, а в результате усиливается расслоение на образованных и менее образованных, причем первые обычно имеют высокие доходы, а вторые — намного меньшие, в результате чего расслоение по богатству все сильнее зависит от уровня полученного образования (точнее, от способностей, которые образование развивает).

Проблема инноваций выдвигается в развитых странах на первый план не столько из-за трудностей осуществления в них инноваций, сколько из-за того, что на нынешней стадии развития этих стран именно инновации являются главным двигателем их экономического роста и поэтому им уделяется особенное внимание. Более того, менее развитые страны, особенно крупные, предвидя свой будущий переход на более высокую стадию развития, также уделяют все больше внимания инновациям, хотя для них это все еще в основном импорт знаний, а не их производство на базе собственных НИОКР. Поэтому хотя в индексе глобальной инновационности (Global Innovation Index, см. 11.4) лидируют развитые страны (первые пять мест заняты Швейцарией, Швецией, Сингапуром, Финляндией, Великобританией), к ним довольно близко примыкают некоторые менее развитые страны (Малайзия — 32 место, Китай — 34 место, Чили — 39 место).

Изобилие, а временами избыток финансового капитала приводит в развитых странах к проблеме их финансовой устойчивости, а так как финансы мира сосредоточены в их руках, то она превращается в проблему устойчивости мировых финансов. Мировые экономические кризисы по-прежнему рождаются в развитых странах, причем все чаще в их финансовом секторе.

В отличие от менее развитых стран, международная конкурентоспособность продукции которых базируется прежде всего на основных ресурсах (в терминологии Портера) — трудовых (Китай) или природных (Россия), конкурентоспособность более продвинутых стран базируется на развитых ресурсах — знании, капитале (особенно финансовом), предпринимательстве. Напомним, что если основные ресурсы достаются стране «по наследству» от предыдущих поколений, то развитые ресурсы страна может развивать в исторически короткие сроки. В результате развитые страны обладают не только большим набором конкурентоспособной продукции, но возможностями сравнительно быстро менять и расширять этот набор. В условиях глобализации это интенсифицирует международную конкуренцию.